Марина Кудимова: Прилетит к нам Радиоволшебник

Недавно один из известных блогеров вывесил в своем журнале программу Первого телевизионного канала за 1972 год, пишет www.pravda.ru . Скудость и убожество ее поражают самое недалекое воображение! Вряд ли блогер специально подбирал день. Программу "Ленинский университет миллионов" и киножурнал "Новости строительства" можно было лицезреть круглый год.

За исключением разве что 1 января или 8 марта. Тогда хотя бы показывали с утра пару мультиков и услаждали взрослых "Голубым огоньком". Недаром телевидение по аналогии с "великим немым", как называли кинематограф на его черно-белой заре, советские острословы прозвали "великим голубым".

Раннее детство я провела в глухом уральском поселке. Черная тарелка на стене для нас с бабушкой, моим главным другом и собеседником, без преувеличения была окном в мир. Детские передачи начинались в 10 утра. Бабушка в это время готовила обед, а я примащивалась на маленькой скамеечке у стола и замирала.

Тотчас после звуковой заставки из черной тарелки должен был раздаться голос Волшебника. Я знала, что его зовут Николай Владимирович Литвинов, догадывалась, что деревянный Буратино и другие любимые герои сказок тоже говорят его голосом.

Но он навсегда остался для меня именно Волшебником, который каждое утро неведомо за что, независимо от моего поведения и прилежания, устраивал мне праздник. И то, что он оставался невидимым, только утверждало в моих глазах его чародейный статус. А вечером начинался праздник бабушки.

Передачу "Театр у микрофона" она слушала неукоснительно, и я, куда деваться, вместе с ней. Почти все шедевры мировой литературы я сначала восприняла с голосов великих мхатовских стариков и корифеев Малого театра.

До сих пор я считаю работу детской и литературной редакций Всесоюзного радио непревзойденным образцом культуры и вкуса. Черная тарелка сменилась компактным репродуктором. Литвинов получил официальный титул Радиоволшебника. Бабушка зафанатела от передачи "Встреча с песней".

Мои любимые детские спектакли записали на виниловые пластинки, и их, с тем же замиранием, слушала уже моя дочь. А мы с ее отцом сквозь глушилки ловили на "Спидоле" голос Севы Новгородцева, который по BBC рассказывал нам о новинках рок-музыки.

Почему свобода, как правило, идет вразрез с культурой и традицией и пользуется их вторичными продуктами? Я убеждена, что без культуры о свободе говорить вообще преждевременно. В хаосе 90-х, конечно, иногда мелькали волшебные голоса моего детства.

Но либо случайными вкраплениями в воцарившийся примитив, либо на коммерческих, прямо противопоказанных настоящей культуре основаниях.

Предприимчивые пираты эфирных морей, нарушая закон, надо признать, не дали погибнуть тому, что формировало личность ребенка моего поколения: контрафактные кассеты, а потом и CD восполнили многие пробелы. Но выковывать новые личности уже не входило в их задачу.

Культура строится на сложных взаимосвязях преемственности и новизны, а не на грубой и нерассуждающей наживе. А революции и иные общественные потрясения связаны с обеднением человеческих эмоций, сведением их к допотопной черно-белой гамме. Оттого и подсели российские женщины на мексиканские сериалы.

На определенном этапе, особенно после катастроф, чувства острее реагируют на визуальный и звуковой ряд. С этим, помимо технологической революции, связано в России временное отступление чтения. Телевидение, отдавшись в руки рекламодателей, стало заложником собственной немудрящей установки на тупое развлекалово.

Перемежающееся шоу "в духе трансвеститов" в лице то Верки Сердючки, а теперь новых русских бабок едва ли можно признать выбором зрителей. Когда естественные предпочтения заменены высосанным из пальца рейтингом, других результатов ожидать не приходится. Но мастерство пессимистических прогнозов я ценю невысоко.

Наверное, потому, что знаю: культура отличается несгибаемой жизнеспособностью. Росток, пробивающийся сквозь бетон, безусловно, жизнеспособнее мощного на вид дерева, которое ни с того ни с сего рушится всей массой, словно подстреленный носорог. И с изнанки становится очевидно, что дерево сгнило изнутри.

Преданный поклонник упорен и терпелив. Настоящего болельщика не сковырнешь даже чередой поражений любимого клуба, не согнешь даже явным позором сборной. Он дождется триумфа. Так и я дождалась своего заветного часа. "Вся Каначикова дача" перестала рваться к телевизору.

Новый радиоэфир мало-помалу, поблуждав в поисках оптимального формата и сетки вещания, занял в моей жизни прежнее место. Поначалу лишь защищаясь наушниками от внешних шумов, вскоре я стала замечать, что радио слушают вокруг все. Автомобилисты и дачники, то есть самая активная, находящаяся в движении часть общества, в первую очередь.

Молодежь основной музыкальный массив для своих плееров пишет тоже с радиоканалов, бурно развивающихся в интернете. Да и радио теперь есть почти в каждом мобильнике, и приемник с FM диапазоном, пусть плохонький, может купить каждый пенсионер.

А уж выбор там – на любой вкус, не то что в "зомбоящике", где выбирать доступно между двумя третьесортными боевиками. Кому классика, а кому шансон, кому солдатский юмор, а кому джаз. Рекламы на радио тоже хватает.

Но тут всегда можно переключиться, а вот большинство телевизионных приемников в России (имеется в виду не столица и крупные города, а глубинка) по-прежнему транслируют два канала – переключаться особо не на что.

Как обычно в электричке, запустив в телефоне автопоиск, я вдруг услышала до оторопи знакомый текст и голос. Михаил Ульянов читал "Тихий Дон". Надела очки, посмотрела частоту. Это была до недавних пор одна из самых "попсовых" станций.

Радиоволшебник вернулся!