Жорж Полински: Я не буду делать “Европу минус” !...

С прошлой недели в «Европейской Медиа Группе» (ЕМГ), управляющей «Европой Плюс», «Ретро FM», «Радио 7» и «Кекс FM»,— новый президент. Основателя группы Жоржа Полински на этом посту сменила Екатерина Тихомирова, представляющая интересы нового собственника — кемеровского холдинга «Сибирский деловой союз» (СДС), чьим владельцами считаются его глава Михаил Федяев и депутат Госдумы от «Единой России» Владимир Гридин. В интервью “Ъ” Жорж Полински объяснил, почему написал заявление об отставке, почему сам не смог выкупить ЕМГ у французской Lagardere и какие последствия для всего радиовещательного рынка может повлечь смена собственника созданной им группы.

— Как чувствуете себя в роли безработного? Насколько это приятно — не ходить каждый день в офис?

— Ну, я и так не ходил в офис каждый день. Я много работал здесь, дома. Но действительно достаточно сложно привыкнуть к тому, что ничего не надо делать. Я еще не до конца это переварил. Я написал заявление об уходе в понедельник, 2 апреля. По российскому законодательству я должен отработать еще две недели. Таким образом, до 16 апреля я в распоряжении нового руководства ЕМГ. Но пока я им нужен не был.

— Чем занимаетесь?

— Много читаю, много думаю и стараюсь отоспаться.

— Вы написали заявление 2 апреля, но о вашем уходе с поста президента ЕМГ стало известно накануне, в пятницу 30 марта, из разосланного группой пресс-релиза…

— Я, разумеется, знал, что они в пятницу сделали рассылку пресс-релиза. Но в нем было сказано, что я больше не являюсь президентом. Мне хотели предложить новую позицию. Но в понедельник я ушел сам. Я не хочу никаких новых позиций. Я не буду марионеткой в руках какой-либо политической партии. В данном случае — партии «Единая Россия» и господина Гридина.

— То есть вы утверждаете, что один из новых совладельцев ЕМГ — это депутат Госдумы от «Единой России» Владимир Гридин? Просто никаких официальных подтверждений, что господин Гридин сейчас является совладельцем СДС, нет.

— Я могу точно сказать: ЕМГ у Lagardere купили структуры СДС. Президент этой группы — господин Федяев. Его я практически не знаю. Я в общей сложности с ним за все это время общался, наверное, не больше пяти минут. Медиабизнесом в СДС занимается Владимир Гридин, который так же, как и господин Федяев, является акционером СДС.

Проблема в том, что господин Гридин ведет себя не как акционер, а как менеджер. Он вмешивается в программные вопросы, экономические, коммерческие. Даже в тему лизинга автомобилей он вникает! В таких условиях другим менеджерам места уже нет. Обычно менеджер отвечает перед акционерами. Но если акционер сам принимает все решения, то зачем ему нужны менеджеры? Поэтому я ушел. Не потому, что получил пресс-релиз о назначении нового президента ЕМГ. Я решил уйти еще месяц назад. Я ждал какое-то время, потому что меня просили повременить с этим решением мои коллеги, в частности Мария Смирнова и Ян Травайе (соответственно вице-президент ЕМГ по коммерческой деятельности и советник господина Полински.— “Ъ”). Я выполнил их просьбу, но потом сказал им, что больше ждать не могу.

Я ни в чем не упрекаю СДС. Они купили ЕМГ. Я тоже хотел купить ЕМГ. Они предложили больше денег и потребовали меньше гарантий. У нас разная культура, разные подходы в бизнесе. Они мне не доверяют, поскольку меня не знают. Я не доверяю им, поскольку не знаю их. Поэтому и ухожу.

Конечно, непросто уходить после 23 лет, проведенных с «Европой Плюс». Это первая частная радиостанция в России, до «Европы Плюс» ничего подобного не было. Сегодня «Европа Плюс» первая по аудитории в России и первая по выручке. И уже более пяти лет «Европа Плюс» первая по рентабельности.

В 2011 году мы получили лучшую EBITDA на рынке. Я могу озвучить эти цифры, заверенные Ernst & Young. В рублях это 461 млн руб. Выручка ЕМГ достигла, если округлить, 2,2 млрд руб. Рентабельность бизнеса более 21%! Но мне больше нравится показатель EBIT (операционная прибыль.— “Ъ”): он лучше отражает реальную ситуацию — 405,8 млн руб.

— В отчетности Lagardere говорится, что выручка ЕМГ в 2011 году составила €47 млн. В пересчете на рубли это все-таки 1,922 млрд руб.

— Вообще, я не готов отвечать за цифры, которые публикует Lagardere. Могу лишь предположить, что они указывают выручку без бартера, который в 2011 году составил 303 млн руб. Если вы отнимите от 2,2 млрд руб. этот бартер, то как раз получите ваши 1,9 млрд руб. Но на EBITDA этот никак не влияет, поскольку доходы от бартера и расходы на него дают в итоге ноль. Главное, что у ЕМГ отличный финансовый результат и позитивный cash flow. Моя политика всегда была такой: не только хорошие результаты, но и свободный cash flow, необходимый для жизни компании в перспективе 3–4 месяца.

Я сделал «Европу Плюс», и я не буду делать «Европу минус». Я не могу сказать про себя, что я такой хороший или очень хороший. Я лучший. Других сегодня нет. И я ухожу.

— Почему вы не смогли купить ЕМГ? Все на рынке уверяли, что вы были не основным, а, по сути, единственным реальным претендентом на группу.

— Все очень просто, здесь нет секрета. Я предложил за группу в рублевом эквиваленте $135 млн. СДС предложил $150 млн, и они купили бизнес без гарантий.

— То есть?

— Ну, например, если бы была какая-нибудь налоговая проверка и компании начислили бы штраф за прошлые годы, то платить должен был бы не прежний владелец, а новый. Я такой подход не могу принять, даже зная группу изнутри, даже создав ее. Меня финансировал ВТБ — у меня есть от банка соответствующее письмо. В последний момент, накануне сделки, ВТБ передумал. Что произошло, я не знаю. Было ли какое-то политическое давление, не знаю. Я пока не узнавал эти причины. Может, я и не узнаю их никогда. Но в любом случае по той цене, которую заплатил СДС, я бы точно не купил. По одной простой причине: я занимаюсь бизнесом, а не политикой.

Лицензии на радиовещание выдаются на пять лет. Я и моя команда в 2011 году добились продления лицензий «Европы Плюс» и «Ретро FM» на очередные пять лет. То есть у меня есть только пять лет, чтобы окупить свои инвестиции. За пять лет в существующем периметре бизнеса $150 млн не окупятся, и я не увидел у СДС внятной стратегии, как их окупить.

СДС купил ЕМГ, как заявлялось, за $162 млн. На самом деле — за $150 млн. Просто $12 млн — это деньги на счетах компании. Они заплатили $162 млн, и эти $12 млн кэша получили себе обратно.

— Если бы ЕМГ купили все-таки вы, то какой пакет получил бы ВТБ?

— Договоренность с ВТБ была достаточно сложная. Если все упростить, то 51% получил бы ВТБ, а я — 49%. Но это экономический интерес. В принятии решений последнее слово оставалось бы за мной. Я согласился на все условия ВТБ, хотя не все они мне нравились. Но не получилось. Такова бизнес-жизнь. Я сейчас обеспокоен даже не столько за будущее ЕМГ. Проблемы могут быть не только у нее, а у всего рынка.

Сейчас я, возможно, предвосхищу ваш вопрос. Наверное, вам интересно, чем я буду заниматься дальше. У меня с Lagardere есть соглашение об эксклюзиве. По 30 июня 2012 года я не имею права заниматься в России радиовещательным бизнесом. Еще два месяца! Это время я, как всегда, буду следовать своему слову и своей подписи. А начиная с 1 июля все возможно.

— Закончим все-таки тему продажи ЕМГ. Водящие в группу радиосети «Европа Плюс» и «Ретро FM» — это стратегические для страны активы, поскольку вещают на всю страну. У вас было политическое согласие на сделку? Вы обсуждали в Кремле возможную покупку ЕМГ?

— Да. Такое согласие было.

— Но ведь у СДС, который купил в итоге ЕМГ, тоже должно было быть такое согласие. Невозможно ведь без него купить две крупные радиосети.

— Да. Я думаю, что они наверняка тоже получили согласие. У меня нет оснований думать по-другому. Тем не менее это не означает, что те люди, которые дают согласие, имели весь необходимый объем информации. Но сейчас это уже и неважно. Вот ты даешь согласие: один предлагает $135 млн, другой — $150 млн. Один просит гарантий, другой — нет. С точки зрения бизнес-логики ты отдашь предпочтение второму претенденту. Я не могу никого ни в чем упрекнуть.

— Вы считаете, эта сделка уже закрыта, ничего не может переиграться?

— Думаю, что да, закрыта. Это уже не моя проблема. Нельзя вести машину, смотря только в зеркало заднего обзора. ЕМГ теперь уже для меня сзади. Я, как Кронос, отец Зевса, в греческой мифологии, пожираю своих детей.

— В прощальном письме своим коллегам и партнерам вы написали, что у вас есть счастливая возможность сказать «Нет!» и тем самым не оказаться в противоречии со своими принципами. Что такого делают новые собственники ЕМГ, что вы категорически не можете принять?

— Во-первых, я не согласен с тем, что собственник должен управлять своим бизнесом. Во-вторых, я не согласен с тем, что они не выполняют обязательства, которые на себя берут.

— Например?

— Не буду приводить. Но нам в зале, где присутствовали 75 человек, были даны определенные обещания. И он, Владимир Гридин, их не выполнил. Он нам солгал.

Потом, компания, которой я управлял, подписывала договоры, хорошие ли, плохие — другой вопрос. Но компания их подписала. Генеральный директор их подписал. Акционеры их утвердили. И их нужно соблюдать.

— Вы имеете в виду ситуацию с компанией «СССР Медиа» вашего советника Яна Травайе? Незадолго до вашей отставки новый президент ЕМГ Екатерина Тихомирова разорвала контракт с этой компанией.

— Не только это. На самом деле, если новые акционеры не хотят со мной работать, тут нет никакой драмы. Мы не согласны, значит, мы не согласны. Надо только соблюдать подписанные контракты.

Наконец, я никогда не буду громкоговорителем какой бы то ни было политической партии. Меня спрашивают: «Почему ты уходишь? Это же “Единая Россия“, а не Жириновский или Зюганов». А какая для меня разница? Я хочу быть независимым. Все знают, что я знаком с вновь избранным президентом Владимиром Путиным. Ну и что? Знаете, когда я женился, человеком, который меня женил, был на тот момент министр бюджета. Его зовут Никола Саркози. Он сейчас президент Франции. Может, переизберется вскоре на второй срок. Но я не являюсь членом партии Никола Саркози, даже несмотря на то, что он меня женил.

— Любой человек, даже собственник ЕМГ, может состоять в «Единой России». Неужели тот факт, что Владимир Гридин — единоросс, как-то влияет на музыкальную политику «Европы Плюс»? Из-за этого в эфире стало звучать что-то ура-патриотическое, какие-нибудь, условно говоря, «Москва, звонят колокола»?

— Это началось.

— Тогда, пожалуйста, об этом подробнее.

— Нет. Скажу лишь, что он, если захочет в какой-то момент это сделать, то сделает. Я думаю, что он будет это делать. Почему я должен отвечать за это? Я могу сказать «нет», и я говорю «нет».

— У СДС есть собственный медиахолдинг, в который, в частности, входят радиостанции в Кемерово и Новокузнецке. Как бизнес, они хороши? СДС эффективно управлял своими станциями?

— У них действительно есть радиостанции, но ретранслируют в Кемерово «Европу Плюс» не они. Что я могу сказать? Как с партнерами-ретрансляторами у нас с ними никогда не было проблем. И мне кажется, они также были довольны нами. Но это не одно и то же — ретранслировать программу в Кемерово и делать эту программу в Москве. Это другие деньги, другая ответственность, другие подходы. Я не знаю, сколько в Кемерово наружной рекламы. Но, думаю, если там купить 50 щитов, ты будешь очень заметен. В Москве эти 50 щитов никто не увидит. Тут их нужно сколько? Около двух тысяч? И в Кемерово, наверное, их можно купить за три недели до начала кампании, а здесь резервировать чуть ли не за год. К несчастью, это не один и тот же мир.

— У вас есть ответ, зачем СДС решил заняться радиовещанием на федеральном уровне. Сначала купил у вице-губернатора Петербурга Василия Кичеджи московский «Радио Спорт», затем ЕМГ?

— Вообще не представляю. За эту цену в этом нет никакого экономического смысла.

— Тем не менее с новыми владельцами ЕМГ вы, как утверждают, пытались вести переговоры и договориться о совместном управлении бизнесом.

— Да, поскольку я их не знал, я пытался их понять. У меня были идеи, как дальше развивать ЕМГ, что нужно делать. Кстати, именно по этой причине я два года назад поссорился с Lagardere. Я тогда сказал им две вещи. Первое – менеджмент устарел, надо начинать менять менеджмент. В том числе и меня. Надо думать над тем, как найти и обучить новых менеджеров. Я это сказал, это зафиксировано в протоколе. Второе — нужно срочно инвестировать в региональные станции, покупать их. Lagardere не согласилась ни с одним из пунктов. А в результате нашла покупателя на ЕМГ и продала ее. Покупатель сказал, что согласен со мной по этим двум пунктам. Но на деле доказал, что по факту — нет, не согласен. Новый менеджмент не нуждается в обучении, в подходе к покупке региональных станций я не вижу системы. Что же, я ухожу.

— Вы, как говорится в вашем прощальном письме, имеете счастливую возможность сказать «нет». А что вы посоветуете своей команде, тем, кто работал с вами все эти годы?

— Это сложный вопрос. Каждый человек индивидуален, у каждого свои проблемы. Поэтому я не хочу давать рекомендации общего характера. Каждый должен исходить из своих личных возможностей и убеждений. У тех, кому уже 50 лет, не такие способности и перспективы, как у тех, кому только 20. У одного трое детей, которых надо кормить, а кто-то не замужем или холост. Поэтому я не могу ответить на этот вопрос. Это невозможно. Единственное — я должен им объяснить, почему ухожу. В коммюнике СДС (имеется в виду пресс-релиз об отставке господина Полински.— “Ъ”) вы видели, что охоты на иностранцев не будет, обязательства перед работниками будут соблюдены. Значит, я сделал свою работу.

— Изменилось ли ваше представление о людях, которые вас окружали, после того, как было объявлено, что вы больше не президент группы?

— Если честно, были неприятные сюрпризы. Видимо, я все-таки утопист, чересчур идеалистичен.

— Вы упомянули, что то, что может в будущем произойти с ЕМГ, представляет угрозу для всего радиорынка. Почему?

— Я боюсь, что рухнет рекламный рынок. У рекламодателей будет все меньше и меньше веры в радио. И я не верю, что слушатели будут доверять политической радиостанции.

— Останутся же не политические. Те, чьи владельцы не являются членами «Единой России».

— Это моя точка зрения. Если через три года мы сможем встретиться и вы мне скажете, что на «Европе Плюс» до сих пор нет политики, то, может быть, это потому, что мы сейчас с вами об этом беседуем. Естественно, я бы хотел, чтобы политики на «Европе Плюс» не было.

— Как известно, сейчас СДС ведет переговоры о покупке вещательной корпорации «Проф-Медиа» (ВКПМ), управляющей «Авторадио», «Радио Energy», «Юмор FM» и «Радио Romantika». Что думаете по этому поводу?

— Экономической ошибкой будет, если СДС получит разрешение купить ВКПМ. Потому что это будет уже монополия. Сейчас на рынке есть три крупные группы — «Русская Медиагруппа» во главе с «Русским радио», ЕМГ с «Европой Плюс» и ВКПМ с «Авторадио». Если у кого-то оказывается больше 50% рынка, остальные оказываются его заложниками. И нет ни для кого больше стимула улучшаться, двигаться вперед.

— Вы полагаете, Федеральная антимонопольная служба (ФАС) может не разрешить СДС купить ВКПМ?

— Поскольку это решение политическое, а я не политик, то не могу ответить. Я, со своей стороны, предложение ВКПМ не делал, поскольку до 1 июля связан обязательствами с Lagardere.

— Но из ваших слов следует, что можете сделать!

— С 1 июля 2012 года я могу претендовать на все, что захочу, поскольку не буду связан ни словом, ни контрактом. Я всегда следовал своему слову, хотя я не говорю, что какой-то вопрос нельзя переобсудить. За 20 лет я изменился. Может быть, не в лучшую сторону. Но я всегда отвечал за свои слова.

— Что вам не удалось сделать в ЕМГ? Можно ли вам ставить в упрек то, что, являясь, по данным TNS, лидером в рейтингах по всей России, «Европа Плюс» проигрывает своим конкурентам в Москве?

— Да, в Москве сейчас на первом месте «Авторадио», а до этого было «Русское радио». Это мое слабое место, это правда. Я просто сделал выбор в пользу других вещей. Те деньги, которые надо было потратить на то, чтобы стать в Москве вновь лидером, я предпочел потратить на развитие продаж интернет-рекламы. И мы там тоже стали лучшими.

— Покупку четырех радиостанций — «Радио 7», «Мелодия», «Эльдорадо» в Москве и Петербурге — у инвестфонда Warburg Pincus в 2006 году за €43 млн вы оцениваете как успешную инвестицию?

— Ошибка.

— Почему?

— Наверное, все-таки «ошибка» не совсем правильное слово. Это была слишком дорогая покупка. Но нужно понимать, почему я согласился купить тогда эти станции. Я приобрел их не для того, чтобы нападать, а чтобы защититься. Я посчитал, что эти маленькие разрозненные радиостанции могут в будущем стать для нас серьезным риском. Поэтому я предпочел их купить. И я планировал их развивать. У меня получилось сделать «Европу Плюс», я сделал «Ретро», но я не смог развить «Радио 7». Может, я недостаточно им занимался. А может, уже просто не мог, не хватило компетенции. Мы уже говорили об этом: менеджменту, которому больше 50 лет, сложно и дальше эффективно управлять. Необходимо менять такой менеджмент.

— При этом вы даете понять, что с 1 июля, возможно, вернетесь в радиобизнес.

— Я не сказал, что с 1 июля непременно займусь радиобизнесом. Но я знаю, что если захочу, я смогу им заняться. За 20 с лишним лет я получил колоссальный опыт. Я делал ошибки, которые отняли у меня много времени. Попробую их не делать. Соответственно, время укоротится. И не надо забывать, что, когда я приехал в Россию 23 года назад, я был один и не говорил ни слова по-русски. Сегодня я уже не один. И я могу сейчас сказать уже хотя бы два слова.

— В целом то, что в последние годы происходит в России, вам нравится? Наверняка ведь слышали ставшее популярным «пора валить».

— Во-первых, я попросил российское гражданство…

— Но сохранили и французское!

— Да, у меня двойное гражданство, потому что закон это разрешает. Если бы мне нужно было выбирать, я бы отказался от французского. Меня не просили выбирать, зачем мне тогда отказываться от французского? Во-вторых, я люблю Россию. Я ушел из ЕМГ, но я буду жить в России. И, наконец, в-третьих. Даже если сегодня ситуация, скажем так, непростая, я убежден, что эта страна будет дальше развиваться и что Путин — лучший на сегодня кандидат, которого можно было выбрать. На ближайшие шесть лет. Про 12 лет я не говорю — просто не знаю.

Путин сделал очень многое. Я приехал сюда в 1989 году, еще в Советский Союз. Тогда не было ни то что ресторанов, вообще нечего было есть. Потом я видел революцию, ельцинский период, когда все рухнуло. Мы спали тогда с пистолетом под подушкой. Потом пришел Путин. Который, конечно, тоже делал ошибки. Как и я их делал, как и все их делали. Но сегодня можно гордиться тем, что ты русский. И мы все будем этим дальше все больше и больше гордиться.

Я знаю, что реально происходит на Западе, много путешествую и сознательно выбрал Россию. Потому что я искренне думаю, что история творится здесь. Европа не сможет существовать без России. Во Франции мы помним теперь только де Голля, ну и еще немножко Миттерана. Де Голль говорил, что Европа — это от Атлантики до Урала. О ком в России будут помнить? Я уверен, о Путине.

— После такой речи почему бы вам не вступить в «Единую Россию»? А вы опасаетесь, что при новых владельцах ЕМГ станет рупором этой партии.

— Нет. Я во Франции отказывался участвовать в политических партиях. Мне предлагали. От этого я отказываюсь и в России. Я не хочу заниматься политикой. Меня это не интересует. Даже если бы за это хорошо платили. Мне, кстати, кажется, политикам платят недостаточно. Если бы им платили, они, возможно, не лезли бы в бизнес. И это не только для России характерно, но и для других стран.

— Коли мы заговорили о Владимире Путине, не могу не спросить. В 2006 году в беседе с газетой Liberation вы заявили, что он ваш приятель. Как часто тогда вы общаетесь?

— Начнем с того, что это интерпретация Liberation. Только Владимир Путин может сказать, кто его друг, а кто нет. Я не могу сказать, что я его друг. Я могу сказать, что я его знаю, что с ним встречался, что говорю с ним. Наверное, я могу сказать, что знаю его с другой, не знакомой большинству стороны.

Не забывайте, вторым городом, где начала вещать «Европа Плюс», был Ленинград. Тогда им руководил Анатолий Собчак. Кто был его правой рукой, кто занимался международными отношениями, кто подписывал документы? Владимир Путин. Вы знаете, где находилась первая студия «Европы Плюс» в Ленинграде? В Эрмитаже! Я получил комнаты, которые ранее предназначались КГБ. Из этих комнат наблюдали, кто приходил на манифестации.

— Сейчас вы с премьер-министром как часто общаетесь, встречаетесь?

— Когда ему нужно. Минимум раз в год.

— Та же Liberation цитировала ваши слова: вы никогда ни о чем Владимира Путина не просили…

— Это не совсем так. Я попросил российский паспорт. И когда я решил выступить покупателем ЕМГ, я посчитал правильным сказать ему об этом. Сегодня радиостанции ЕМГ слушают примерно 17 млн человек в день. Прежде всего это молодые люди. И большинство из них живет в крупных городах. Поэтому это нормально, что я говорю об этом с властями. Так же, как это делают в подобных ситуациях в других странах.

— Был ли тогда у вас соблазн обратиться к Владимиру Путину сейчас, когда так получилось, что ЕМГ досталась другому претенденту, а вам пришлось покинуть группу?

— Я не буду никогда ни у кого просить ничего, что выходит за рамки закона. Мне не нужны какие-то специфические права. Я только считаю, что ФАС должна честно сделать свою работу, рассматривая заявку СДС на покупку ВКПМ.