Теле- и радиоведущие просто мечтают ляпнуть что-нибудь не то в эфире

Во всей этой истории с оговоркой Владимира Познера меня больше всего поразила одна вещь. Не реакция депутатов, не его последующее извинение, не уместность принятия Думу за дуру именно в тот момент, когда она была, пожалуй, наиболее этого достойна. Нет, как только я услышала это «закон, который приняла Госдура... извините, Госдума», в голове тут же пронесся вопрос: «Как, как так вышло, что ни с одним из журналистов эта оговорка не случилась раньше?» Не будем сейчас о том, была она случайной или намеренной – не это меня тут интересует.

Дело в том, что мы, журналисты, работающие на радио и телевидении, мечтаем о настоящих, качественных, смешных, «говорящих», вскрывающих суть проблемы или явления оговорках. Просто запнуться, перепутать числительные, скомкать слово – это любой дурак может. Но ты попробуй оговориться так, что будут цитировать. Попробуй перепутать буквы или звуки, переставить слова местами так, чтобы открылся двойной смысл! Тут нужно какое-то особое чутье — и это я без всякой иронии. В моей копилке таких оговорок маловато, и я, признаюсь, искренне завидую коллегам, с которыми они случаются регулярно и так ярко, что потом цитируются, по сто раз переслушиваются и не надоедают.

Дума и дура. Всего одна буква, ну что кому-то и раньше стоило оговориться? Ведь был же и знаменитый «Мосгорсруд», и «говнокомандующий» — оговорки-характеристики, оговорки-эпитеты, оговорки-разоблачители.

Или вот «министр обрезания» вместо «министра образования». Знаменитая оговорка моего коллеги по «Коммерсант ФМ» Романа Карлова. Учитывая скандал со списками школьной литературы и вообще происходящего со школьной программой, «обрезание» тут действительно к месту.

«А сейчас у нас в студии рвач высшей категории» — оговорка из медицинского эфира «Эхо Москвы». Точнее-то ведь не скажешь.

«Взрывное устройство оказалось муДяжом». Тоже не простая замена букв. Искали-искали бомбу — выяснилось, как всегда, ложная тревога. И мудяж тут — это не муляж, которым «оказалось взрывное устройство». Это, пожалуй, весь процесс и его результат.

Невероятную глубину порой дает и случайное жонглирование словами — то одно выпадет, то другое почему-то возникнет, или они поменяются местами. У нас на Коммерсант ФМ в качестве 25-го кадра часто возникает фамилия «Путин». Например: «Правами на песни Уитни Хьюстон владеет Путин». Почему, откуда он возник в этой фразе, хотя написано было другое, — уже никто не вспомнит. Просто какой-то механизм в голове нет-нет да и вставит его то в текст про песни, то про премьеру нового «Крепкого орешка». И это тоже из серии оговорок-символов. Путин повсюду.

Я, когда еще президентом был Дмитрий Медведев, а до выборов оставалась пара месяцев, дочитывая отводку, вдруг сказала: «Напомню, это было еще при Медведеве». Будущее в прошедшем, как в иностранном языке. В другой раз, кстати, я записала в главы правительства писателя Дмитрия Быкова, сообщив, что он «был назначен российским премьером».

Вот на фоне всего этого для меня и остается загадкой, как ни один эфирный голос до сих пор не перепутал «думу» с «дурой».

А диалоги в Фейсбуке тем временем уже рождают анекдоты:

— Правда, что Айфон теперь сам меняет «Госдуму» на «Госдуру»?

— Правда, но потом сразу приносит извинения.