Константин Богданов: Политика Навального оставила российскую политику без Навального

Гражданский активист Алексей Навальный осужден на пять лет колонии общего режима в рамках так называемого "дела "Кировлеса". Пока очень трудно разобраться в том, что на самом деле произошло – прекращение политической карьеры Навального или, наоборот, новый ее виток.

Что можно сказать о политических перспективах Навального, как выразился бы Гашек, "в рамках законности"? Трудно обсуждать отныне несуществующее.

Дело в том, что поправки к избирательному законодательству от мая 2012 года содержат норму о пожизненном поражении в пассивном избирательном праве (праве быть избранным) для лиц, когда-либо осужденных по тяжким и особо тяжким составам.

Это касается выборов всех уровней. Таким образом, в случае, если приговор не будет по какой-то причине отменен, депутатская, губернаторская или президентская карьера Навальному не светит вообще.

"Приговор Навальному выглядит не столько наказанием, сколько направлен на изоляцию его от общественной жизни, избирательного процесса", – заметил по итогам оглашения приговора Алексей Кудрин. Желающие могут поспорить с модальностью "направлен", но невозможно спорить с итоговым результатом: системная политика отныне не для Навального.

В сущности, это означает, что дальнейшее развитие политической карьеры Навального возможно только вне пределов действующего законодательства или, по крайней мере, вне пределов сложившейся практики правоприменения. Что потребует для своей реализации радикальных изменений в сложившейся политической машине, если не полного прекращения ее существования в нынешнем виде.

Возможно, именно в этом Навальный и видит новые основания для своей игры. Последние месяцы его риторика только ужесточалась: он атаковал как политическую систему в целом, так и отдельных высокопоставленных представителей правящей элиты.

Вся логика его посланий читалась довольно прозрачно: я не буду с вами договариваться, я хочу уничтожить вас и построенные вами правила, поэтому если хотите – валяйте, уничтожайте в ответ меня.

Понятно, что в таком контексте обвинительный приговор в Кирове будет читаться более или менее сочувствующей Навальному аудиторией как политическая месть, даже если он ею на самом деле не является. Понятно, что это скорее ход слабого, попытка перевернуть доску – но Навального трудно было считать соразмерно сильным игроком даже на пике практической эффективности его кампаний в 2011 году.

А в результате, в общем, вышло одно на одно: российская политика осталась без яркого деятеля, который по тем или иным причинам не захотел идти на компромиссы. Возможно, потому, что счел их для себя неприемлемыми – в отличие от альтернативы.

Это называется цугцванг: любое из решений суда ударяло по стабильности ситуации. При этом само по себе дело о кировском лесе уже не имело значения: речь не о дровах, а о федеральной политике.

Управляемость административной вертикали и в лучшие годы была невысока, а сейчас, в условиях политической турбулентности, на местах сигналы считываются порой совершенно произвольно. Иными словами, опасность состоит в том, что приговор Навальному (безотносительно своей обоснованности) может открыть череду откровенно заказных дел против критиков региональных властей или против тех, кого недовольные чем-то чиновники на местах решат причислить к критикам.

С одной стороны, развал дела в суде играл бы на политический взлет блогера и гражданского активиста и ослабление критикуемой им правящей элиты, с другой – жесткий приговор, ограничивающий Навального в самовыражении, легко может быть прочитан населением и как прямой запрет на публичную критику действий власти.

Ну а что делать, спрашивают оппоненты Навального, если таковы материалы процесса? Не сажать виновного человека на основании того, что он – фокус и лидер протестных настроений, а его тюремное заключение, возможно, отрицательно скажется на внутриполитическом положении страны? А в ответ им прилетает столь же дежурное, от сторонников осужденного блогера – про ангажированность процесса и избирательность подконтрольного правосудия.

Так уж получается, что бедность общедоступного политического языка невозможно исправить ни оправдательными приговорами, ни обвинительными. Не стоит надеяться, что этот язык станет богаче с исключением из российского политического процесса Навального, который, несмотря на свои хулиганские методы, все-таки выглядел живой фигурой на сером фоне множества политиков, в том числе и так называемых системных.