Генеральный директор радиостанции «Эхо Москвы» Юрий Федутинов: «Оппозиционность «Эха Москвы» – мифическая»

Во время кампании по выборам столичного мэра Алексей Навальный упоминался в эфире «Эха Москвы» не чаще Сергея Собянина, от появления Интернета радиостанция не страдает, а в регионах люди боятся признаваться социологам, что слушают «Эхо». Об этом в интервью «НИ» рассказал генеральный директор радиостанции «Эхо Москвы» Юрий ФЕДУТИНОВ. По его словам, оппозиционность «Эха» – не более чем маркетинговая стратегия и руководству радиостанции приходится объяснять акционерам, что быть в оппозиции прибыльно.

– «Эхо Москвы» выделяется среди других радиостанций критичностью по отношению к власти. В какой мере ваша оппозиционность – не более чем маркетинговая стратегия?

– Да, оппонирование власти – это маркетинговая стратегия. Но у нас есть множество программ, которые никакого отношения к политике не имеют. Это экономические, культурные, исторические, спортивные программы, где ведущие и гости пытаются посмотреть на одну и ту же проблему с разных сторон, а не с одной доминирующей сегодня. Мы стремимся представить в эфире всю палитру мнений. То, что попадает в мейнстрим, не замечается, а то, что выпадает из него, считается оппозиционным.

– Вы разве не делаете упор на том, что выпадает?

– Нам повезло начать работу в период дичайшего рынка. Несмотря на советское воспитание, мы быстро поняли, что в этом мире все на продажу. Это не означает погоню за чистоганом. Все на продажу – это переговорная позиция руководителя СМИ по отношению к внешнему миру. Когда я создаю какой-то контент, я его продаю не только своим слушателям, но и рекламодателям, а также руководству города и страны. И своим акционерам, а наши акционеры – это владельцы не только СМИ, но и заводов и пароходов. Акционерам надо объяснять, для чего мы это делаем, и почему оппонирование власти не угрожает их бизнесу.

– Как вы объясняете?

– Каждый раз по-разному, но, как правило, получается. Прежде всего, что оппозиционность «Эха Москвы» – мифическая. Нельзя считать разнообразие мнений проявлением оппозиционности.

– Но у вас перед выборами мэра был сплошной Навальный, а после – ученые из разгоняемой академии наук.

– Мы подсчитали, сколько раз упоминался Навальный в наших ключевых программах «прайма» и новостях за всю предвыборную кампанию. Оказалось, что не чаще, чем Собянин. По РАН – отдельный разговор. Небольшая часть власти заинтересовалась имущественными отношениями внутри академии наук на фоне реальных проблем, которые стоят перед российской наукой в целом и которые беспокоят общество. Критика чьих-то своекорыстных усилий вовсе не является оппозиционностью к Путину, Медведеву или Нарышкину с Собяниным. Наша цель – предоставить платформу для высказывания компетентного альтернативного мнения. На днях на нашем сайте был опубликован материал социолога, кстати, весьма критично настроенного к власти, который показал, что победа Собянина была не случайной. Когда размещали этот текст на сайте, социолог спросила: «Ничего, что он – прособянинский?» Ничего, висит на сайте.

– Вопрос социолога был не случайным, потому что на «Эхе Москвы» преобладают другие точки зрения.

– Да, если считать официальную точку зрения основной, то у нас есть перекос в неосновные точки зрения. Собянина поддерживает половина москвичей. Это много. Но эту половину москвичей обслуживают десяток радиостанций. А есть еще половина москвичей, которые эту точку зрения не разделяют. И для них другой радиостанции нет, кроме нашей. Хотя мнения, допустим, Ясина, Митрохина или Навального – это не одно и то же. Это палитра. Собянин говорит, что готов использовать идеи и «Яблока», и Навального. Но если бы у них не было возможности высказать свои мнения, Собянин бы о них просто не узнал. Наша задача – доносить разнообразие мнений до слушателей, среди которых есть и первые лица. Я даже затрудняюсь сказать, кто из наших ведущих – такой вот преданный сторонник Навального.

– А кто из ваших ведущих – преданный сторонник Собянина?

– Мы запретили нашим журналистам быть членами политических партий. Кому-то импонирует Навальный, кому-то – Собянин, но на эфире это не сказывается. Кстати, Навального у нас приглашает почти исключительно Евгения Альбац, которая не состоит в штате «Эха Москвы», а ведет авторскую программу. Если в эфире раз в неделю звучит интервью с Навальным, потом его неделю обсуждают, так как оно режет слух и глаз. Но когда раз в месяц или в квартал звучит интервью с Собяниным, то сразу начинаются разговоры о том, что «Эхо Москвы» продалось Собянину. Или Латынина раз в неделю делает такой яркий материал, что он затмевает другие вышедшие в тот же день программы на историческую тему, на туристическую, на автомобильную.

– Почему при столь широком разнообразии мнений лицо «Эха Москвы» – это оппозиционные публицисты, такие как Альбац или Латынина?

– Еще добавьте Канделаки. Она оппозиционно настроена к оппозиционерам.

– Разве основную аудиторию «Эху Москвы» приносит не критика власти?

– Наши конкуренты – это радиостанции информационного плана. Почти все они находятся на содержании или у олигархов, или у государства. Там больше платят журналистам. Лучший журналист страны Сергей Доренко еще недавно работал в «Русской службе новостей», которая входит в «Национальную медиагруппу» – крупнейший медийный холдинг Европы. «Вести FM» на огромные деньги наняли Владимира Соловьева. Это радиостанция, которая живет на деньги налогоплательщиков, на наши деньги. И нам же создает конкуренцию. Мы со своими скромными зарплатами должны им противостоять. Поэтому «Эхо Москвы» вынуждено предоставлять слушателям какую-то остроту. Когда в Госдуме один из депутатов мне сказал: «Мы не будем уподобляться Монголии», – он не знал, что говорит. Монголия ушла от нас далеко вперед. В Монголии нет государственных радиостанций. Там – свобода. А нас то упрекают, что мы, живя на рынке, чего-то позволить себе не можем, то говорят, что «Эхо Москвы» находится на содержании у «Газпрома».

– На самом деле вы их содержите?

– Дивиденды, которые мы выплачиваем «Газпром-медиа», мизерны по сравнению с тем, что выплачивают телеканалы НТВ или ТНТ. Масштаб бизнеса другой. Мы через суд требовали опровергнуть ложь о том, что мы находимся на содержании у «Газпрома», который, кстати, к «Газпром-медиа» имеет весьма опосредованное отношение. Думали, все будет просто, поскольку между «Эхом» и «Газпромом» нет никаких отношений. Даже переписки. Но суд сказал, что ничего плохого в том, что средство массовой информации находится на содержании у «Газпрома», нет. Опровергать надо плохую ложь, а хорошую опровергать не надо.

– Вы сказали, что конкурент могут перекупать лучших журналистов, а вам остается только привлекать аудиторию остротой. Ваш метод: если все говорят так, то у вас чтобы было наоборот?

– Если все говорят так, то мы перепроверим. Мы должны быть неожиданными. Наше уникальное коммерческое предложение – это острота постановки вопроса. Наши журналисты имеют потрясающую школу правильной и острой постановки вопросов. От постановки вопросов в средстве массовой информации зависит колоссально много. Насколько вовремя вопрос задан, как расставлены акценты. Наши журналисты обладают навыками, позволяющими вытянуть собеседника на интересный разговор и получить информацию, которую потом будут цитировать другие СМИ. А цитирование – это реклама и авторитет. «Эхо Москвы» вещает в 40 городах, и в каждом из них радиостанция должна занимать эту острую конкурентную нишу.

– Получается?

– Не везде одинаково. В начале 2000-х у нас было 70 городов.

– Половина станций разорились?

– Экономические причины тоже есть. «Эхо Москвы» – это дорогое радио по сравнению с музыкальными станциями, где просто идет ротация музыки.

– А у вас – ротация гостей.

– Только гостей надо привести, к ним надо посадить ведущего, еще нужна новостная служба. И далеко не в каждом городе власть готова терпеть площадку для дискуссий. Менталитет другой. Рейтинги радиостанций формируются путем телефонных опросов. Звонят человеку и спрашивают, какие радиостанции он сегодня слушал. В Москве отвечают, не задумываясь. А в провинции, когда звонят, многие задумываются: «Если я скажу, что слушаю «Эхо Москвы», меня там запишут, и мне потом на работу сообщат?» Там же увольняют тех, кто ходит на оппозиционные митинги. Вот и отвечают, что не слушают. И в условиях этого «совка» радиостанция должна работать и зарабатывать!

– Как повлияли на заработки «Эха Москвы» протесты против нечестных выборов 2011–2012 годов?

– Они повлияли на сайт – его аудитория существенно выросла, и теперь он входит в пятерку или семерку ведущих новостных сайтов. У радиостанции рост аудитории не так заметен, но в Москве с 8 до 10 утра и с 5 до 11 вечера мы – радиостанция номер один, причем с очень большой продолжительностью прослушивания. Днем у нас позиции похуже – это время музыкальных радиостанций.

– Как затухание протестов сказалось на объеме аудитории?

– У нас верный слушатель. Перепады случаются, но скорее потому, что какая-то передача надоедает или кто-то из ведущих. Но тем всегда очень много, и только надо правильно найти, что сегодня интересует аудиторию. От нас ждут дискуссию. «Эхо Москвы» – это радиостанция крупных городов. В остальной России все по-другому. Там ориентир – на выживание. И радиостанция, которая расскажет, как из одуванчиков приготовить классный салат, будет иметь преимущество перед радиостанцией, которая обсуждает, как изменить мир. Там губернатор – царь и бог. Перед его проездом разгоняют автомобили, и все покорно стоят и ждут.

– В Москве тоже. Не губернатор, а повыше губернатора ездит, и все стоят и ждут.

– Нет, что вы. На днях я ехал по Арбату, выезжал один из министров. Ну, задержали на 10 секунд – гаишная машина перегородила пару полос. А затем все снова поехали.

– Из-за кортежей у нас часами стоят.

– Как водитель не соглашусь. Москва – это уже не Россия. Другое дело, что сегодня Екатеринбург – уже не Урал. И Питер – это не Россия. Подтягиваются к уровню Москвы. «Эхо Петербурга» уже сопоставимо с «Эхом Москвы», хотя пять лет назад оборот был один к десяти.

– Аудитория «Эха Москвы» – это россияне, которые «не Россия»?

– Повторюсь, что мы – радио больших городов. Вокруг «Эха Москвы» формируется контингент слушателей. Он – очень верный, лояльный. Для нас это очень здорово, потому что количество радиостанций увеличивается. В Москве их уже 53. Нигде в мире нет такого, чтобы на FM-диапазоне было 53 радиостанции, притом что наш рекламный рынок сравним с рекламным рынком Польши. Как всем выживать? Конкуренция очень напряженная, и наша задача – удержать позиции. Пока это удается.

– Удержать, а не наступать?

– Когда вы первые, чего же дальше?

– Но не все же москвичи вас слушают.

– Далеко не все нас слушают, но все нас знают. И все знают, что в нужный момент туда можно подключиться. Многие не слушают, потому что им не нравится конкретный ведущий, и они никогда не будут слушать этого человека. Мы не всегда были лидерами среди московских радиостанций. Долго к этому шли. Спасибо, в частности, переформатированию «Радио России» и «Маяка», в результате чего они потеряли аудиторию.

– Ваш нынешний формат как долго будет востребован?

– До тех пор, пока не появятся новые идеи. Вот завтра появятся…

– … переформатируетесь и потеряете аудиторию.

– Может быть. Но мы сначала переформатируем один час и посмотрим, как это будет работать. Вот мы делали выездные студии. Оказалось не очень востребовано по размеру аудитории, хотя позволило привлечь к эфиру людей, которые к нам никогда бы не пришли в силу занятости. Например, президента Франции. Не приедет он к нам. А вот если мы к нему приедем и сделаем интервью эфирного качества, пусть не самое рейтинговое, наши власти и наши акционеры это оценят.

– Принято считать, что Интернет убивает другие виды СМИ, и молодежь уже не читает прессу и не смотрит телевизор. В какой мере Интернет убивает радио?

– Ответа два. Первый: сайт «Эха Москвы» увеличивает лояльность аудитории. Десять лет назад программа прозвучала, и слушателю пришлось бы затем случайно узнавать, когда будет повтор, если человек не смог послушать эфир. А теперь он может скачать запись и послушать в удобное для себя время на любом девайсе. Сегодня «Эхо Москвы» – это уже не радио, а контент-провайдер. Мы создаем контент, который распределяется по нескольким корзинам: телеканал, эфир радио и сайт. При этом ни один из них не конкурентен другому. А второй ответ: все аналитики радио в мире пришли к выводу, что разговорное радио никак не пострадает от Интернета. Вот для музыкального радио Интернет угрозу несет. Уже созданы сайты, которые позволяют создать плей-лист и слушать в ротации свои любимые песни. А у разговорного радио контент неповторим.

– Но лично я поймал себя на том, что уже давно перестал именно слушать эфир «Эха Москвы», а только читаю расшифровки передач на сайте. Тем более что так можно быстро отсеять неинтересное, а слушать пришлось бы все.

– Но вы все равно общаетесь с контентом «Эха Москвы». Хотя мне обидно, что рекламодатель радио потерял вас как аудиторию. Но на сайте реклама тоже есть. Сайт окупает себя, как и радио, и телевидение.

– В какой мере возможен уход вещания полностью в Интернет?

– Мы этого пока не знаем. Возникают новые платформы. Например, 4G или LTE, которые пока не получили развития, потому что нет уверенности в хорошей передаче голоса. Понятно лишь, что в отличие от телевидения, которое через несколько лет все станет цифровым, радио цифровым станет не скоро. Хотя «Эхо Москвы» уже готово к тому, чтобы стать интернет-радио.

– То есть если частоту у вас отберут, то ничего страшного?

– Развитие интернет-вещания стало следствием того, что нам перестали выдавать частоты для вещания в других городах. Когда мы увидели, что на государственных конкурсах побеждает откровенный отстой, который через неделю к нам же приходит с предложением продать частоту, то перестали участвовать в этом.

– А если в Москве отберут?

– Тогда мы останемся в Интернете. Но это уже не будет такая роскошь, потому что основной наш бизнес – все-таки радио. Интенет-вещание не компенсирует и малую толику. А чего отбирать-то? Хорошее радио…