Александр Мельман: "Это вы, кремлёвские, и их телевизионные подпевалы сварганили эту войну, послали на нее журналистов и убили их"

Смерть одного человека — трагедия, тысячи — статистика. Это же так ясно. На Украине счёт идёт на сотни, приближается к тысяче. Для кого-то это статистика, точно.

После гибели Игоря Корнелюка и Антона Волошина сначала говорили, что они вели себя слишком безбашенно, вот и поплатились. Потом говорили: нет, это герои. А еще: на войне как на войне, и ничего не попишешь.

На войне. Когда обозреватель ВГТРК и канала «Россия-1» Анастасия Попова передавала свои героические, великолепные репортажи из сошедшей с ума Сирии, мы понимали: да, это война, понимали: журналист на войне. Это его работа. Есть такая профессия… Сирия — это неизвестная нам гражданская война.

Но Украина… Всё же произошло прямо на наших глазах.

На ВГТРК трагедия, скорбь. У всех у нас трагедия. У нас — у журналистов, просто у людей. И вечный вопрос: ну почему так?

Открутим назад. Уже после «ассоциации», даже после Майдана. Ну это же рукотворная война на самом деле! Сначала Крым, всё так легко и просто, комар носа не подточит (если не считать нарушения международных договоров). Даже г-жа Хакамада, «оппозиционер», и та царю в ножки кланяется: «Вы сделали это!»

Головокружение от успехов. Крым — как детонатор Донбасса. Ровно по тем же лекалам. В своей главной лучшей тронной речи о присоединении Крыма Путин впервые так громко и публично произнес заветное слово «Новороссия». И вот уже так назвали новую «страну». Ну да, как старший приказал…

Ввязались на Юго-Восток и просчитались. Теперь оказались в глубокой ж…, и не знаем, как из этого выбраться. Вляпались.

Это самая настоящая технологическая война, изобретённая, сделанная. Не на пустом месте, нет. Массовый страх, недовольство, ненависть, подспудные комплексы русских людей на Украине были использованы на все 100. Смысл: не догоним, так согреемся. Не ухватим, не оттяпаем «Новороссию», так такое шило в одно место воткнём Украине!

Никто не думал про людей, всё разыгрывалось на макете. Но война началась, люди стали гибнуть. Статистика?

Теперь горе пришло на самый государственный холдинг. Раньше жертвы могли считать абстракцией (это где-то там, не у нас), но теперь… Коллега только что, вот-вот выходивший в эфир…

Ребят послали на искусственную, сделанную войну. Которой могло не быть. Не должно было быть! Ни при каких обстоятельствах. Мудрость политиков заключается именно в этом. А теперь наше «политбюро» очень похоже на кремлёвских старцев, с дуру, с маразму погнавших молодых ребят в Афган. Который и стал запалом для разрушения СССР.

Ввести войска — всё потерять, страну прежде всего. Не ввести — значит, предать, и тоже всё потерять. Такая вот развилка.

А эти жирные коты из телевизора требуют: даешь войну! Они, мамонтовы, киселёвы, соловьёвы, по заказу воспаляют ненависть и зовут на бой кровавый. Они в красивых светлых богатых студиях обслуживают любимую власть. Потеют (от жары), работают на износ. Но если партия сказала «надо»… Да еще такие зарплаты…

Владимир Соловьёв из своего прекрасного далёка по телефону на радио «Вести FM» изображает праведный гнев. Он тоже скорбит по коллегам. Они все скорбят. Но разве эта война не дело и ваших рук, лоснящиеся господа? Разве не вы практически в ежедневном режиме возбуждаете людей ненавистью, взрываете хрупкий мир изнутри и… вперед с шашками наголо.

Сначала в студии «уважаемый» ручной политолог Никонов требовал, внушал донецким: «Ну, вооружайтесь, сопротивляйтесь, сами, сами…» А теперь у Петра Толстого он бренчит: «Россия вас никогда не оставит, у нас много возможностей. Ну вот посла отозвать. Или войска опять к границе придвинуть». Вот вам "сильнейшие" предложения бойца видимого фронта, так усердно представляющего всю эту властную вертикаль. Которая, кажется, вот-вот и рассыпется, обломав зубы на этой Украине.

Это вы, кремлёвские, и их телевизионные подпевалы сварганили эту войну, послали на нее журналистов и убили их. Вместе с Америкой, конечно, Европой, Порошенкой, и «Правым сектором».

Но отвечайте за себя, не за кого-то. «Вы и убили-с», — как говаривал незабвенный Порфирий Петрович. Ну, Достоевского хотя бы перечитали, ей-богу.