Блог-аут. Алексей Венедиктов о приказе об увольнении Александра Плющева

Программа Блог-аут. Эфир радиостанции "Эхо Москвы" от 6 ноября 2014 года.

И. Воробьева: 20 часов 13 минут в столице. Я приветствую в этой студии главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова. Алексей Алексеевич, добрый вечер!

А. Венедиктов: Добрый вечер, Ира!

И. Воробьева: Добрый же вечер, правда?

А. Венедиктов: Добрый вечер.

И. Воробьева: Естественно, вы в этой студии, чтобы отвечать на вопросы. И все наши слушатели очень много вопросов на эту тему задают. О приказе – я специально не говорю «об увольнении» - о приказе об увольнении Александра Плющева. Это сегодня я лично увидела сначала в СМИ, потом у Плющева в твитере, который написал, что «вы об этом не знаете». Первая моя мысль была написать вам смску. А потом увидела, что вы об этом узнали. Как это вообще все происходило?

А. Венедиктов: Мне накануне позвонил, вчера вечером, Михаил Юрьевич Лесин, председатель совета директоров «Эха Москвы». Звонил он 4 раза. Последний раз в час ночи. Сначала в виде разговора, затем в виде просьбы, затем в виде приказа предложил мне уволить Александра Плющева с завтрашнего дня, то есть с сегодняшнего, с 11 утра. Вот, собственно говоря, наш разговор закончился в час ночи, когда я ему сказал: послушай (а мы на «ты», что мы будем скрывать?), Миш, я все понимаю, что ты говоришь. Но я увольнять его не буду. Если нужны какие-то санкции за то, что ты считаешь нужным, я подумаю. Он сказал: у тебя времени до 11. В 11 он не перезвонил, я не перезвонил, потому что я увольнять Сашу не собирался. Даже я с Плющевым не разговаривал. Затем выяснилось случайно, что в 13 часов он вызван к генеральному директору. Я говорю о том, как я, со «Своими глазами». Он спустился ко мне где-то в 13:30 – 13:40. И сказал, что ему показали приказ об увольнении, уже подписанный.

И. Воробьева: Им же?

А. Венедиктов: Подписанный генеральным директором. Им подписанный в смысле ознакомления, а не в смысле согласия. Он подписал: ознакомлен. Я сказал абсолютно спокойно. Пожал плечами и сказал, что этот приказ, как говорят французы, или в юридической практике ничтожный характер имеет. Потому что по уставу «Эха Москвы» генеральный директор увольняет - в данном случае - редакционных творческих работников только (это написано в Уставе; замечу: это не Устав редакции, то Устав ЗАО «Эхо Москвы», за который голосовал и Газпром как акционер) только по представлению главного редактора. Я, конечно, себя помню плохо, но не настолько, чтобы не помнить, что я подобного представления не писал. Таким образом, нарушена прямая процедура, то есть Устав, то есть закон. Этот приказ ничтожен. Он просто, с моей точки зрения, и это я сказал генеральному директору в телефонном разговоре через 2 часа, когда она мне позвонила, что я считаю этот приказ ничтожным, я считаю его недействительным, недействующим. Если она хочет уволить Александра Плющева, во-первых, она должна написать мне представление ил объяснить мне, почему она и за что хочет уволить. И тогда я сам решу, какое представление, на какую санкцию, если решу, ей представлять. Вот и все.

Таким образом, этот приказ, с моей точки зрения, не действует. Александр Плющев остается журналистом «Эха Москвы». На вопрос о том, будут ли его программы выходить, - они будут выходить. Естественно, что мы идем в суд. Я иду в суд. Мои юристы готовят иск по поводу наступления на права главного редактора. Я сейчас не о Саше Плющеве. Нельзя увольнять или нанимать журналистов мимо главного редактор. Если я, как говорит закон и как сказал публично президент Путин 2 года назад, отвечаю за редакционную политику, значит я решаю, кто работает в эфире и кто не работает в эфире. Еще раз повторю: в соответствии с законом о СМИ и с Уставом акционерного общества «Эха Москвы». Еще раз: не Устав редакции – Устав акционерного общества. Вот и вся история.

Что касается Саши Плющева, то, насколько я знаю, он уже подал в трудовую инспекцию жалобу. Но это вообще смешно. 6 ноября увольнять 6-м ноября. Послушайте! Э! Одну секундочку! По-моему, в Трудовом кодексе за 3 дня работодатель должен предупредить. То есть здесь есть нарушения даже Трудового кодекса. Человеку сообщают, а я как должен дыры в эфире закрывать? Есть нарушения и нарушения. Демонстративные нарушения на демонстративном нарушении. Поэтому надо соблюдать законы, надо соблюдать уставы. Я предлагаю всем спокойно засунуть голову в холодильник и вернуться к точке, отозвав приказ. И дальше уже по существу обсуждать, какие есть претензии к тому или иному журналисту.

Еще раз подчеркну, что любой человек (председатель совета директоров, генеральный директор, президент РФ, рядовой слушатель) высказывает мне разные претензии по разному поводу. Я их принимаю. И считаю, что слушатели имеют право. От слушателя президента до просто рядового слушателя. Но решение о том, как руководить радиостанцией, пока я главный редактор, принимаю я. В соответствии с законом о СМИ и Уставом ЗАО «Эхо Москвы».

И. Воробьева: Алексей Алексеевич, вы произнесли такую фразу: демонстративное увольнение. Я, например, в курсе того, что по Уставу только вы имеете право принимать такие решения. Вы уверены, что генеральный директор тоже в курсе.

А. Венедиктов: Я считаю, что ее заставили.

И. Воробьева: Вот так.

А. Венедиктов: Да.

И. Воробьева: То, что дальше появилось в СМИ, в частности, господин Лесин подтвердил, что это было его распоряжение.

А. Венедиктов: Да, что нам врать-то? Мы с Михаилом Юрьевичем знаем друг друга давно, 25 лет. Это действительно так. И мы это не скрываем.

И. Воробьева: А дальше он пригрозил, что если вы будете сопротивляться и дальше увольнению Александра Плющева, то, он сказал, «не исключаю отставки Венедиктова».

А. Венедиктов: Я не буду сопротивляться увольнению Александра Плющева, потому что никакого увольнения Александра Плющева не произошло. Мне нечему сопротивляться. В Уставе и опять-таки в законе, который для «Эха» важен, у меня нет функции одобрять или не одобрять увольнения журналиста. У меня есть функция «представлять журналиста на увольнение». Я Плющева не представляю. Поэтому Михаил Юрьевич перепутал некоторые СМИ.

Что касается моего увольнения, то надо всем понять, что у нас были сегодня некоторые попытки некоторых моих заместителей покидать заявления. Они были построены и отправлены на расстрел. Мы не будем поступать как старая команда Lenta.ru. Мы не будем для них очищать место боя. Это наша радиостанция. И мы за них их работу делать не будем. Уволить меня – пусть собирает совет директоров. Соберет большинство в совете директоров – дальше процедура, дальше Устав, дальше закон.

И. Воробьева: Какова дальше процедура, если вдруг?

А. Венедиктов: Процедура после этого: первый заместитель по Уставу исполняет обязанности главного редактора. Назначаются новые выборы. Я подумываю о том, чтобы выдвинуться. А там посмотрим. Тайное голосование. Может, господин Лесин перекупит коллектив, как-то на своего кандидата. Попробует, во всяком случае.

И. Воробьева: Очень много вопросов о причинах этого всего. Во-первых, что там написано вообще. Из чего это выросло.

А. Венедиктов: Значит, в приказе об увольнении названы некие статьи закона: злоупотребление журналистом свободы слова, не выполнение должностных обязанностей.

И. Воробьева: Нарушение других, да…

А. Венедиктов: Я не понимаю этого. Это я определяю на радиостанции. Точно не генеральный директор, не председатель совета директоров, было ли злоупотребление или нет. Или суд. Поэтому формальных причин для увольнения Плющева нет. Указаны формальные статьи закона, которые легко отбиваются в суде, потому что надо будет конкретно доказывать, где он злоупотребил свободой слова.

А что касается конкретной претензии, то эта претензия касается твита, который Александр вчера написал в своей твит-ленте, касающегося гибели сына Сергея Борисовича Иванова, напоминающего историю его жизни, скажем так, спрашивающего, есть ли бог, который наказал… И так это было мне передано Михаилом Юрьевичем Лесиным согласился, что это, мягко говоря, некорректный твит. Человек трагически погиб. Вот сейчас мы будем все вспоминать. Человек трагически погиб. Здесь, конечно, можно только выразить соболезнования Сергею Борисовичу Иванову. У меня тоже есть сын. Я с ужасом подумал, если, не дай бог… Постучали. [Стучит по столу]. И, наверное, имеет смысл принести Сергею Борисовичу извинения за этот твит. Но, собственно говоря, после разговора со мной Саша убрал этот твит и принес извинения. И принес извинения. И я сейчас приношу. Повторяю эти извинения Сергею Борисовичу. Еще до увольнения, еще в тот день, когда ничего не было, в то время: да, Сергей Борисович, извините, пожалуйста, это было некорректно. Безобразно, я могу сказать. Неморально, я могу сказать, с моей точки зрения. Но Саша все сказал сам.

Если бы, грубо говоря, не было бы этого нажима, может быть мы с Сашей нашли бы способ извиниться как-то более проникновенно. Но после того как началась давиловка с целью его увольнения – за это не увольняют. Это не было в эфире «Эха Москвы». Это не было на сайте «Эха Москвы». Это вообще не связано с его работой. Это не связано с работой Александра Плющева. Это мог написать любой другой человек. Если бы об этом написал киномеханик, вы бы его тоже уволили, называется? Поэтому все эти разговоры о том, что надо увольнять журналистов по морально-этическим нормам, ну каждая редакция решает сама.

И. Воробьева: Хочу спросить по поводу вчерашнего дня, когда вы с Михаилом Лесиным разговаривали. Он вам звонил, уже шел разговор именно про этот твит?

А. Венедиктов: Только про этот твит.

И. Воробьева: Сегодня Александр Плющв в эфире рассказывал…

А. Венедиктов: Извини, ради бога, я еще хочу сказать, что… И опять: это не связано с Александром Плющевым. Потому что когда пришла информация о трагической гибели Александра Иванова, мы дали новость, но мы закрыли комментарии, потому что в комментариях шло обсуждение, в том числе и этого вопроса. Мы закрыли эти комментарии так же, как мы закрываем комментарии к смерти Алексея Девотченко, как мы закрывали комментарии к смерти Валерии Новодворской. Смерть надо уважать. Ее надо уважать. Поэтому извинения и закрытия – вот это редакционная политика «Эха». И вот это работа журналиста Александра Плющева, а не человека, который в социальных сетях может написать про другое, скажем.

И. Воробьева: Здесь спрашивают, будет ли Александр Плющев завтра в эфире.

А. Венедиктов: Александр Плющев, с моей точки зрения, является моим журналистом. И если он не будет в эфире, это будет прогул. За это я могу уволить.

И. Воробьева: Что касается вообще социальных сетей. Не первый раз спрашивают, как вы вообще относитесь к тому, что ваши сотрудники, и я в том числе, ведем свои социальные сети и регулярно высказываем там свои какие-то мысли.

А. Венедиктов: Я вас ненавижу. Вы мне создаете проблемы своими социальными сетями. Но должен ради правды, а не ради истины, как принято говорить, признать, что и меня в этих социальных сетях мои же сотрудники, самые, так сказать, близкие сотрудники мочат за разные причины и ругаются по-разному. Но на сегодняшний день я считаю, что социальные сети – личное пространство сотрудников.

Если бы я вводил какие-то ограничения, если бы корпорация «Эхо Москвы» вводила какие-то ограничения, тогда можно было бы сказать, что Александр Плющев чего-то там нарушил. Может быть. Возможно. Но никаких ограничений в контрактах, в трудовых договорах нет. Я, может быть, с этим не согласен, но их нет. И еще недавно на собрании, 2 недели назад, я сказал: нет и не собираюсь. Это все равно не удержать: вы будете писать под псевдонимом. Какого? Буду ловить кротов, что ли? На это есть у нас другие люди.

Еще раз повторяю, что социальные сети мне могут нравиться, не нравиться. То, что делает Саша, мне не нравится. Вот я сказал. И еще раз повторяю: мы с ним говорили до всех звонков Лесина. Я счел это неправильным. Но при этом это не предмет увольнения. И самое главное, это не предмет обсуждения моих прав нанимать и увольнять журналистов. Если по закону о СМИ я отвечаю за редакционную политику, только я решаю, кто эту редакционную политику осуществляет. Как я могу иначе за нее отвечать? Как главный редактор вообще может за нее отвечать, если он не может нанимать тех журналистов или увольнять, которых, как он считает, нужно сделать? Это просто неправильно. Тогда – в суд.

И. Воробьева: Возвращаясь еще коротко к причинам того, что сегодня произошло. Сам Александр Плющев сегодня в Дневном Развороте рассказывал, что ему пришлось давать объяснения по тому самому эфиру «Своими глазами»…

А. Венедиктов: Ему не «пришлось» давать объяснения – от него потребовали давать объяснения. Тоже абсолютно бессмысленная история. Какое объяснение можно брать у журналиста, который ведет эфир с гостями? Если есть претензии к тому, что сделал или не сделал журналист, они так и формулируются. А написать строчку «дайте объяснения по 48-минутному эфиру», - ну, простите меня, мы же понимаем, что генеральный директор была принуждена это делать. Принуждена это делать. Ну, поэтому, собственно, так и сделано.