Сергей Петров. Конец радиовремени

Бывший следователь Сергей Петров уверяет, что в двухтысячном году он был молодым и наивным. Это следователь-то тамбовского райотдела. Ну хорошо, молодой — но наивный-то? С другой стороны, следователь Сергей, точнее, будущий писатель Петров каким‑то образом оказался на популярном московском радио. А мы ведь знаем, что туда старых и мудрых не берут совсем. Значит, все чистая правда?

Я попал на радио не вовремя. Это произошло, когда народ уже отсмеялся от «Русских гвоздей» Коли Фоменко, бабули и дедули перестали скрежетать зубами от чудовищных провокаций радио «Модерн», а некогда великий и ужасный Василий Стрельников и вовсе был позабыт.

Я попал на радио случайно. Бывший следователь захудалого тамбовского райотдела, человек молодой и все еще наивный, в 2000-м я приехал покорять Москву. Аспирантура, этакий дом отдыха после бесконечных дежурств, следственных изоляторов, маразма начальства и кабинетных пьянок, навевала на меня тоску. Душа хотела драйва, а драйва не было. Москва требовала финансовых вливаний, деньги лежали под ногами, но что это были за деньги? Якутский банк, валютник в кинотеатре «Пионер», рынок строительных материалов, опекаемый остроумными выходцами из Дагестана, — я охранял все это и получал за охрану мятые и грязные купюры, выдаваемые «в черную». Это были неинтересные деньги.

И никогда не узнать мне, что деньги можно получать за работу, которая тебе правда нравится, если бы не звонок Лены. Давняя моя тамбовская подруга, она работала на одной из рейтинговых столичных радиостанций.

— Серега! — воскликнула Лена. — Приезжай к нам на радио завт­ра, нужно озвучить слушателя, в смысле — сыграть!

— Зачем? — не понял я.

Затем, пояснила Лена, что подходит к концу один игровой проект. Победители получают главный приз — экскурсию по радиостанции и право высказаться в эфире. Большинство слушателей звучат однообразно и скучно, нужно эту массу разнообразить каким-то интересным, необычным голосом, а у тебя, Сережа, такой голос и есть.

Я изобразил туповатого военного. Бубня и похохатывая, то и дело вставляя в монолог слова-паразиты «значит» и «это самое», я выразил глубочайшую признательность руководству станции за приглашение, восхитился акустикой туалета и памятником Ленину у дворового бассейна.

Это был мой дебют. Но для воплощения дебюта в радийную жизнь должно было пройти время. У меня всегда так. Чтобы свершиться чему-то хорошему, нужно подождать. Подождать, желательно не психуя. Выдержка, как говорил Штирлиц, — обратная сторона стремительности.

Обо мне вспомнили через год.

— А что, — сказала моей подруге программный директор Маша. — Приведи-ка этого своего знакомого, пусть попробует.

Так я стал диджеем. Понятное дело, по блату. У меня всегда так.

Пульт, кнопочки, микшеры, два компьютерных монитора — первое время все это сковывало меня. Безумно трудным казалось скоморошничать у микрофона, параллельно занимаясь делом серь­езным — не «залезть» на следующую песню, вовремя «открыть» час, «запус­тить» рекламный блок. Смешной текст зачитывался тревожным голосом диктора-заики с перепоя. Позже я с удивлением узнал, что кто-то находил это оригинальной подачей…

Лишь месяца через три-четыре я почувствовал себя уверенно, ощутил этот кайф: надеваешь наушники и погружаешься в эфир, как в морскую пучину, чувствуя себя ловкой рыбой в воде.

На станции нашлись единомышленники. Мы придумывали разные проекты в надежде, что когда-нибудь это выльется во что-то цельное и концептуальное, например в полноценное утреннее шоу. Мы творили, невзирая на то, что генеральный директор не замечает нас в упор и даже путает по именам и фамилиям.

— А Вася Петров уже ушел? — спросил он про меня однажды у музыкального редактора.

Мы лишь посмеивались и продолжали свои изыскания.

«Все, что вы делаете, уже было нами сделано в “Секрете” пятнадцать лет назад!» — говорил мой соведущий и гитарист ленинградского бит-квартета Андрей Заблудовский.

Но мы продолжали переть танком и не замечали, как Время наступает радио на пятки.

На станции сменился программный директор. Он заявил: так жить нельзя.

— Что это такое? — недоумевал он. — Вы слишком много говорите. Диджей должен говорить мало!

А в идеале — диджей должен молчать. К этому выводу я пришел уже самостоятельно, слушая многочасовые проповеди на собраниях. Из проповедей следовало, что ведущий — это подставка для микрофона и прокладка между песнями. Утверждение о том, что слушатели не отходят от приемника ради того, чтобы узнать, о чем же еще веселом/мудром/сентиментальном поведает ему любимый ведущий, — чистой воды бред и заблуждение.

— При этом, ребята, каждый выход диджея в эфир должен быть креативным и оригинальным!

— Это как? — удивлялись мы. — Выход в начале часа — всего пять секунд! Ведущий успевает только объявить исполнителей, время и название станции…

— Ну и что? Даже за долю секунды можно сказать что-то креативное! Впереди «АББА», Алла Пугачева и «Модерн Токинг»! В Москве полночь, дорогие друзья, потанцуем!

То, над чем мы смеялись, слушая другие станции, превратилось в суровую реальность на нашей частоте. Никто из диджеев уже не помышлял рассказать о чем-то интересном, тем более — жизненно важном. Мы чирикали о ярко сия­ющем солнышке, призывали отдыхать в разгар рабочего дня и наслаждаться хорошей музыкой. На радио наступила эра банальности и глупости. Радио погрузилось в болото форматизированного креатива.

Чуть позже Время повернуло развитие радио вспять, превратив его в обычный магнитофон. Совсем недавно один из бывших коллег рассказал забавный случай. Некая станция некоего холдинга длительное время болталась внизу рейтинговой таблицы. Руководители убрали из эфира новости, выбросили к чертовой матери всех ведущих и выставили станцию на продажу. К моменту покупки рейтинг взмыл вверх, и конкуренты получили не такой уж скверный продукт за относительно небольшие деньги. «Обидно, что так вышло!» — признались подчиненным руководители.

Время не только задавило радио, Время перепрограммировало слушателя. Зачем человеку банальная чушь какого-то жизнерадостного дебила? Ведь можно переключить частоту и просто послушать музыку. Диджей для человека нашего времени — раздражающий фактор, в крайнем случае — источник информации о погоде.

Конечно же, Время еще не убило радио. Но больному осталось недолго. Даже утренние шоу стали скучными. В них нет ни стеба, ни провокаций — сплошной рафинированный позитив. Пройдет совсем немного времени, и FM-частоты падут перед растущим натиском интернет-станций, утонут в потоке повальной айтюнизации. И даже последний оплот — водители маршруток — не смогут ничего спасти: вряд ли какой-нибудь владелец автопарка будет размещать там рекламу, а тем более станет спонсором станции.

Я не хочу, чтобы так было, но вероятность очень высока.

Время радио пройдет, как проходит молодость. Штука в том, что о радио вспоминать не будут. Не о чем будет вспоминать.