Евгений Арсюхин - Лесе Рябцевой: "Моя колонка направлена против лицемерия"

Главный редактор Радио "Комсомольская правда" в эфире программы "Мракоборец" рассказал, о чем же был его текст, который вызвал широкий общественный резонанс.

Рябцева:

- Это спецвыпуск программы «Мракоборец» и у меня сегодня в гостях главный фашист этой недели Евгений Арсюхин, главный редактор радиостанции «Комсомольская правда».

Арсюхин:

- Привет, дорогие друзья! Так получилось, что главный редактор вашей любимой радиостанции «КП», если вы откроете интернет, он теперь еще и главный фашист Российской Федерации, враг народа и, собственно, всех объединенных наций, какие только ни есть.

Ну что, давай немножко расскажем предысторию… Я подозреваю, что не все наши слушатели знают, что стряслось-то. Потому что страна живет одним, а интернет живет другим.

Рябцева:

- Так обычно и бывает. Главное, что всегда вот эта тусовка внутри себя же варится и кажется, что весь мир живет по этим же правилам. Герой сегодняшней программы Евгений Арсюхин несколько дней назад опубликовал пост на сайте «КП», где прославил Нико Вуйчича, правильно?

Арсюхин:

- Ну, я считаю, что да, потому что на самом деле мы с Ником, с его пиарщиками и продюсерами говорили еще в январе, я его приглашал на радио «Комсомольская правда», он даже, кажется, согласился. Ну, как бы я ему плохого не желал этой колонкой, да.

Рябцева:

- Ты решил рассказать о том, что у нас эволюцией так устроено, что мы дефектных особей, ну, цитируя тебя же, если я не ошибаюсь, ну, как бы мы к ним относимся не очень благожелательно, мы к ним настороженно относимся. Потому что понимаем, что они ничего как бы породить в физическом плане не могут. Ну, это если очень грубо пересказать то, что ты сказал, да. И, собственно, интернет взбурлил, потому что все у нас человеколюбивые, несомненно же, в Фейсбуке-то сидят, деятели великие общественные, как Кристина Потупчик и Митя Ляшковский, сразу сказали, что вы вообще фашисты…

Арсюхин:

- Ну, еще Владимир Познер присоединился. Венедиктов, конечно же. Арам Ашотович Габрилянов… Безусловно, это некий, я считаю, нравственный все-таки ориентир – Арам Ашотович Габрилянов. Да тут, куда ни посмотри, эталон на эталоне…

Рябцева:

- Ну и, собственно, все решили сразу быстренько подписать петицию, в которой сказано, что нужно уволить Арсюхина и лишить радиостанцию главного редактора.

Арсюхин:

- Ну и вообще как бы запрет на профессию, то есть, такая вполне нацистская штука – беруфсфербот это называлось в нацистской Германии, и этот беруфсфербот хотят применить против меня. Давайте я в двух словах расскажу, что я все-таки написал и что я имел в виду. Колонка сложная, колонка написана так, что в нее надо вчитываться. Это, конечно, был вызов для аудитории, потому что аудитория привыкла пробежать по заголовку, крутануть пальцем что-то там на смартфоне и уже сделать вывод. А вывод ей автор услужливо приносит на блюдечке. Вот я за то, что… Но тут колонка была написана сложно. Я специально так решил писать, я решил, что хватит идти на поводу у интернет-читающей публики. Если все ноют, что все читают там плохо, все глупеют, давайте будем интернету подкидывать какие-то нормальные тексты.

Рябцева:

- То есть, ты хотел социально ответственным стать и помочь интернету развить свои мозговые извилины?

Арсюхин:

- Ну, помочь людям, да. Потому что многочисленные эксперименты показывают, что человек стремительно умнеет, если у него на мозги идет нагрузка. В частности, вот был эксперимент с таксистами из Нью-Йорка, которые должны выучить несколько тысяч улиц и проезд к ним, и было выявлено, что они очень интеллектуально развиты, хотя всего лишь таксисты. Так вот, колонка была следующая. Вот есть естественный отбор, он правда есть. И в ходе естественного отбора слабые особи умирают – это в мире животных. Когда в детском саду детям говорят, что волк санитар леса и он кушает больных зайчиков, это почему-то не вызывает ни у кого проблемы. Древний человек, когда он был еще непонятно, человек не человек, он жил по законам естественного отбора. Потом человек понял, что он не совсем часть природы, что у него есть разум и он может спасать, внедрять медицину, спасать людей больных, слабых. И эти больные, слабые люди – например, Гомер, а дальше, что ни деятели культуры, то пример – и эти люди привнесли действительно очень серьезный вклад в нашу цивилизацию. При этом постоянно появляются плохие чуваки вроде спартанцев или фашистов, которые говорят – а давайте слабых убивать. Ну, собственно говоря, фашизм мы тут не осуждаем… Не обсуждаем, извините, потому что…

Рябцева:

- Спорим, опять придерутся к твоей оговорке? Скажут – по Фрейду…

Арсюхин:

- А, легко придерутся. Потому что фашизм – это просто гадость, да. Мы все это знаем. Хорошо. Сейчас не только я про это говорю. Вот нейробиолог Филипп Хайтович из Китая. Работает в Шанхае. Сейчас вот он говорит – да, в ходе того, как медицина накапливает свои успехи, накапливаются также и генетические ошибки у человека. И чего с этим делать? И вот многие ученые говорят – надо разум человека записать на некую флешку и пересадить ее в какое-то искусственное тело, которое не будет болеть и стареть. Ну и как бы я вот рассуждаю – давайте так, давайте сяк. То есть, вот такая занимательная футурология. Вот про что была колонка на самом деле.

Рябцева:

- Ты занимался тем же самым – предполагал.

Арсюхин:

- Я написал, что, с одной стороны, не хочется идти в здоровое тело. С другой стороны, не хочется жить в больном теле и видеть вокруг себя только больных людей, потому что у человечества есть такой шанс – через сто поколений стать просто человечеством только больных людей. На самом деле, если послушать врачей, это уже отчасти произошло. С третьей и четвертой стороны… в общем, я так пессимистически заканчиваю, что выхода пока нет. Где они увидели? Первое, что Медуза, Медуза пишет: «Главный редактор радио «КП» призывает убивать инвалидов». Где они это вычитали? Они звонят Сунгоркину, главе издательского дома «Комсомольская правда» и говорят – Сунгоркин, что там было? Владимир Николаевич все им подробно объясняет, а потом спрашивает – скажите, товарищ Медуза, вы читали колонку Евгения Арсюхина? Она говорит - нет. Потом, после пинков, они еще и мне не звонили, то есть, они про меня пишут, что я фашист, но они мне не позвонили даже и не спросили…

Рябцева:

- Обычная история.

Арсюхин:

- Да вообще обычная – не о чем говорить. После этого пинками мы заставляем Медузу все-таки мне позвонить и я говорю – девушка, милая, давайте вот… а чувствую, не читала, я уже знал ее ответ. И она говорит со мной откуда-то с улицы, рядом кричат дети, какая-то детская площадка. И я думаю – она вообще записывает мои ответы или она просто их сейчас пытается запомнить и воспроизвести? Вот такая она, журналистика, друзья мои!

Рябцева:

- Ну, если ты считаешь, что у тебя не такая журналистика, мы с тобой поспорим. Потому что мне кажется, что она вообще везде такая.

Генрих:

- Добрый вечер. У меня вопрос непосредственно по статье. Но сперва я мнение выскажу. Я категорически против того, чтобы или увольняли человека за его мнение, или оскорбляли за его мнение. Но, если какой-нибудь уродец, скажет, называет слушателей енотами и его назовут, скажем, скунсом, то я только за. А теперь вопрос – вот вы в своей статье говорите, что категорически против, чтобы инвалидов допускали на вершину социальной пирамиды. Просто интересно – а каких инвалидов вы имеете в виду?

Арсюхин:

- Насчет енотов поясню. У нас есть программа «Вождь», которая начинается со слов «Привет, еноты» и кто-то обижается, кто-то не обижается, а на самом деле Эдварду Чеснокову, который ее ведет, вообще-то можно сказать «Привет, скунс». Друзья мои, вот насчет того, что инвалиды не должны занимать вершину социальной лестницы, да. Читаем дальше. Следующий абзац. Да, там как написано. Некоторые народы там, например, семитические карфагеняне, да, дошли в этом стремлении к генетической чистоте уже до какой-то паранойи и бреда и убивали первого рожденного ребенка, но потом произошел ментальный переворот, он случился сначала в Древней Греции, когда Гомер вдруг был вознесен на вершину социальной пирамиды, потом этот процесс завершил Иисус Христос, тут я намеренно не говорю человек он или бог, потому что я христианин, для меня он бог, кто-то из моих читателей атеист и для него это человек. Но в любом случае, великий человек. И из контекста вам должно быть понятно, что, естественно, в этом пассаже, который все цитируют, все перепощивают, я говорю о том, как жили люди, извините меня, до Гомера и до Иисуса Христа, поэтому ваш вопрос о том, каких инвалидов я не хочу пускать на вершину социальной пирамиды, он бессмысленен. Я любого человека с ограниченными или с неограниченными способностями готов пускать или не пускать туда, куда люди хотят идти, куда они могут идти.

Рябцева:

- Больше всего меня в этой истории поражает вот эта нетерпимость к тебе же. То есть, как бы представим, что ты моральный урод и ты правда нетерпим ко всем остальным. Представим себе…

Арсюхин:

- Да, кстати, может, это правда…

Рябцева:

- Вот честно, меня это вообще не волнует. Я настолько занята собственной жизнью, что меня чужие проблемы мало беспокоят. Если у меня все в порядке с самооценкой, то я позволяю другому быть собой и себе быть собой. И я как бы терпима и к тебе, если ты больной, но ты закон не нарушаешь? Не нарушаешь. Никого к смертям и убийствам не призываешь? Не призываешь…

Арсюхин:

- Медуза написала, что я призываю убивать инвалидов…

Рябцева:

- Я не вижу у тебя нигде ни нагана, ни ножечка…

Арсюхин:

- А это можно, наверное, как-то иначе делать, если как Медуза думает… Вообще, наверное, надо с Медузой судиться, но я не буду с Медузой судиться. Я не буду судиться с ребятами, которые говорят, что они крутые журналисты, а на самом деле они фиговые журналисты…

Рябцева:

- Ну так занимайся другими вещами. Ты же понимаешь, что это не журналистика…

Арсюхин:

- Нативная реклама, ты понимаешь, они джинсу назвали, джинсу, которая была всегда позорная в мире журналистики – это когда ты пишешь статью рекламную, но не пишешь слово «реклама», обманываешь читателя, они назвали нативной рекламой и они учат еще других нативной рекламе.

Рябцева:

- Зато Лайфньюс у нас плохой. Медуза хорошая, а Лайфньюс плохой.

Арсюхин:

- Медуза хорошая, но она не читает, к сожалению, то, что комментирует…

Друзья мои, на самом деле, против чего эта колонка направлена? Она направлена против лицемерия. Потому что приехал Ник Вучич, действительно, интересный общественный деятель, интересный коучер, зажигательный. Говорят, что за ним там стоит какой-то бизнес. Но, извините, за всем, что происходит в мире, стоит какой-то бизнес. Люди пошли на его концерт, люди отдали большие деньги. Люди вернулись и сказали – вау, мы за инвалидов. При этом я вижу каждый день, что инвалидов презирают, что с инвалидами не хотят находиться в одном пространстве. Я это вижу. У нас нет пандусов. Я уже рассказывал сегодня на первом канале, что у нас бабушка в подъезде пожелала иметь лавочку возле своего подъезда и весь подъезд был против – дескать, алкаши будут собираться. Но это был для нее единственный свежий воздух, она боролась за эту лавочку и в итоге ее все зажрали. Лавочку поставили и через несколько дней или недель она умерла. Вот такая история. И эти люди мне будут рассказывать, нацепив эту улыбку лживой толерантности на свое лицо, что они инвалидов любят, а я их, дескать, оскорбил. Понимаете, главное в этом лживом мире подобрать слова. Не говорить слово «инвалид», а надо говорить «человек с ограниченными возможностями». Я говорю и так, и так… Кстати, в обычной речи я избегаю слова «инвалид», но, если людям неприятно, я буду этого слова избегать. Главное – подбирать слова. Что происходит потом, совершенно неважно, к сожалению.

Александр:

- Вечер добрый. Вы знаете, меня вот ведущий полностью убедил. Меня вот иногда поражает, почему-то слово «инвалид» заменили «человек с ограни ченными возможностями». Но у нас же не только инвалиды с ограниченными возможностями. У нас люди есть, у них, как говорится, все возможности есть, но они инвалиды. И это совершенно не обязательно, что он с ограниченными возможностями. И еще я что хотел сказать. Меня поражает, когда сразу клеймо начинают давать – фашист, фашист… Они даже не понимают, абсолютно не понимают, что такое фашизм, что такое нацизм. У нас в демократической Греции инвалидов уничтожали. Ну, люди настолько малограмотные, вот настолько им сейчас штампы вбили в голову, что я не знаю…

Арсюхин:

- Спасибо за ваше мнение. На самом деле, штампы вообще довольно поганое дело. Вот взять ранние 90-е. В стране реальный голод. Я, например, лично голодал с июня 1992-го по декабрь 1992-го. Просто физически нечего было жрать. Ну и, конечно, старики умирали, потому что с пенсиями тоже была всякая ерунда, рубль скакал.., Вот некоторые говорят – геноцид русского народа. Но я вот никогда не бегал, не кликушествовал и не говорил – геноцид русского народа. Да, это была трагедия, это была трансформация общественного строя. Но вот сила слов. Скажешь «геноцид русского народа» и уже хочется там чего-то порвать у себя на тельнике…

Рябцева:

- Жень, ты можешь назвать себя человеколюбивцем?

Арсюхин:

- На самом деле да. Потому что, мне кажется, что людей очень мало вообще, несмотря на то, что говорят, что вот китайцев много там, да. Россиян вообще очень мало. Гигантская страна, в которой людей мало. И когда говорят – вот пошли там чего-то набухались, скорая вовремя не приехала, ни порезали, они умерли – я думаю: блин, и так народу нет, а молодежь спивается… Я думаю про это каждый день.

Рябцева:

- Но если бы любил, тебе не хотелось бы нечто большее отдавать, нежели устраивать вот эти склоки? Ну, то есть, если ты кого-то нечаянно даже обидел, может быть, все-таки стоит извиниться?

Арсюхин:

- Безусловно. Я вам так скажу. Друзья мои, я никого не хотел обидеть. Но если люди обиделись, друзья мои, я приношу свои искренние извинения всем, кто считает себя обиженным, кто обиделся. Да и вообще, приношу свои искренние извинения всем. В конце концов, это дискуссия, с одной стороны, привлекает внимание к проблеме инвалидов, с другой стороны, привлекает нездоровое внимание к проблеме инвалидов. И, наверное, то, что я ее затеял, это тоже неправильно, по крайней мере, в такой форме… ну, я не хотел такую форму, она сама так сформировалась за счет людей без мозга, которые перепощивают первый абзац, а дальше и не собираются читать. Поэтому я извиняюсь раз и навсегда.

Рябцева:

- Ты знаешь, удивительно, что сейчас вообще вся слава строится ровно на этом. На первых абзацах. То есть, Лоза точно так же стал модным и популярным, а ты стал антипопулярным и совсем не модным и не в тренде только потому, что не до читали твою статью до конца.

Рябцева:

- Удивительно, что мы с тобой в принципе оба коллеги по сбору подписей за увольнение, потому что, когда я в свое время тоже собирала там тысячи подписей о том, что пора бы меня уволить из цеха и вообще вот эта история была про журналистскую этику, если ты помнишь, да?

Арсюхин:

- Да, да, да.

Рябцева:

- Мне кажется, в таких вопросах всегда встает вопрос не профессиональный, а человеческий почему-то. Вот мы с тобой перед эфиром сказали, что журналист почему-то называет себя либеральным, хотя это невозможно, да. Тебя, как журналиста начинают оценивать, но оценивают твои человеческие качества. И начинают осуждать и критиковать ,какой ты главный редактор, хотя главный редактор, по сути, это медиаменеджер, в первую очередь, да. А потом уже можно смотреть на то, как он пишет, говорит, думает и т.д. То есть, я всегда поражалась вот этому рублению на белое и черное.

Арсюхин:

- Ты знаешь, все очень просто. Если бы они могли, они бы убили. Товарищ Сталин жив.

Рябцева:

- И он во всех нас!

Арсюхин:

- И он во всех нас! Можно про это после перерыва поговорить…

Вот у нас есть город Калуга. В Калуге жил Циолковский. Циолковский – это один из столпов, можно сказать, нашей русской цивилизации, русского мира. Вот Циолковский предвидел, Королев запустил, Гагарин полетел, лайка… Это все как бы наше все. Берем книжку Циолковского «Монизм Вселенной», 1931 год. «Многочисленное население Земли будет усиленно размножаться, но право производить детей будут иметь только лучшие особи. Все будут иметь жен и счастливо с ними жить. Но не все будут иметь детей. И таким образом численность людей, дойдя до своего предела не будет возрастать, но зато качество их будет непременно изменяться к лучшему. Естественный отбор заменится искусственным. Причем, наука и техника придут ему на помощь». Я не солидарен с этими словами. В конце концов, из этих слов тоже немножко вырос нацизм. Вся Европа, Советский Союз был частью Европы, болела перед второй мировой войной этими идеями. В Германии они были выражены явно, где-то они были выражены неявно, но тем не менее, посмотрите, как все в этом мире непросто. Циолковский – да, действительно, без иронии, это не какой-то там, как в 90-е стали говорить там кретин, которому все приписали, нет, он действительно гений, нереально талантливый человек в своей космонавтике. И при этом у него были такие идеи. По вашей, товарищи, логике вот сказал Циолковский такое, написал, надо прийти и Циолковского хлопнуть, простите меня. Потому что в субботу в темпе где-то одно сообщение в минуту я получал в личный кабинет у себя в социальных сетях «Сдохни, фашистская тварь!». Как заведенные – сдохни, сдохни, сдохни… Как ты думаешь, Лесь, вот люди, которые мне пишут «Сдохни, фашистская тварь», они потом напишут это и пойдут инвалидам помогать, да?

Рябцева:

- Да нет, конечно, о чем ты? Это абсолютно нездоровые люди. Я прямо уверена в этом, что человек, который сам допускает мысль в своей голове о том, что нужно кому-то пожелать сдохнуть, он самому же себе делает плохо. Тебе от этого никак не стало – ни холодно, ни горячо, я уверена, что ты уверен в собственной самооценке.

Арсюхин:

- Лесь, для моего поколения – я 1969 года рождения – обвинение в фашизме это немножко больше, чем для молодых обвинение. Потому что мы были детьми, когда ветеранов было еще очень много живых. И они рассказывали. И действительно, фашизм это было очень плохо. И когда мне сейчас говорят, что я фашист, вот я бы подал в суд, если бы я вообще вот придерживался того мнения, что за слова надо подавать в суд. Но, ребята, кто меня называет фашистом, вы берете на себя очень плохую карму. Я бы сказал, что вы будете прокляты, но я не господь бог, чтобы вас проклинать, и я не персонаж романа там Иудушка Головлев, который боялся проклятия матушки, но, ребята, вы делаете неправильное дело. Покайтесь, ребята, пока не поздно!

Рябцева:

- Господи, проповедник нашелся! Слушай, но согласись, все-таки ситуация хорошая вышла. Вот это все, как вот это сейчас выплывает за берега Фейсбука, это хороший пиар, давай мы будем честными.

Арсюхин:

- Пиар кого?

Рябцева:

- Тебя, ну а кого же еще?

Арсюхин:

- Слушай, я хочу себе какого-нибудь хорошего пиара, правда.

Рябцева:

- Ты сам виноват, что он вышел такой.

Арсюхин:

- Нет, я сам не виноват. Я-то не думал, что какой-то пиар будет…

Рябцева:

- Я вот должна сейчас как бы защитить мнение Кристины Потупчик и Алексея Венедиктова – сидишь ты, такой гнида, в своем кабинете и думаешь: надо выбрать инфоповод, надо выбрать дату, надо выбрать известного человека и нужно, короче, чего-нибудь запендюрить такое на сайт, как будто бы от своего имени пишу, но на самом деле так, чтобы всех коснулось и все задело. Да так, чтобы вот как маслицем по хлебушку. А потом так – а я при здесь? Я жду трамвая – из этого разряда. Знаешь, мне кажется, что леди просто вот так расценивают все…

Арсюхин:

- Кстати, Кристина Потупчик, друзья мои, человек, который организовал петицию за мою отставку, очень интересовался в социальных сетях извинюсь ли я? Ну, я извинился. И я Кристине сообщил, что вот у нас сейчас эфир и она может позвонить, если хочет. Так что, Кристина, звоните, звонок бесплатный…

Так вот, насчет «всплыло». Давайте поговорим про «всплыло» и в частности про инициативу Владимира Владимировича Познера назначить меня советником по правам человека при президенте России. Вот он написал такую колонку у себя и он не называет здесь моей фамилии, ну, он брезгует, понятно – где мы и где он – да. И он говорит, что, допустим, вот написал я такую ужасную колонку, приводит этот же первый абзац – дальше не читал, совершенно очевидно – и вот он тут пишет, что так делали не только спартанцы, но и нацисты… про нацистов там дальше есть, он не дочитал, поэтому он этого не знает. Ну, все, очевидно, что Познер не читал – урок не сдал. Дальше он пишет, что Арсюхин отказался извиняться. Но все было не так. Просто позвонили руководству издательского дома и говорят – извинитесь за него. А мне не позвонили.

Рябцева:

- А потому что остальные так делают. Ты же не следишь за медиасферой. Венедиктову звонят и спрашивают – а не хотите ли вы извиниться? Вот Габрилянову звонят… Там кто у нас главный, тому и звонят. Ты-то кто вообще?

Арсюхин:

- Ну, я главный редактор целой радиостанции, которую почти миллион человек каждый день слушает. И потом, я в конце концов автор всей этой фигни и можно мне позвонить. Так вот, не руководство издательского дома писало колонку и, соответственно, чего им извиняться? Ребята, звоните Арсюхину и Арсюхин извинится или не извинится. Арсюхин сначала сказал – пусть хотя бы один реальный инвалид возмутится. Потому что есть Кристина Потупчик, есть Венедиктов, есть Познер, есть Митя Алешковский. Ну, конечно! Но хотелось бы, чтобы хоть один человек с ограниченными возможностями сказал бы – я ущемлен.

Рябцева:

- Арсюхину надо оторвать ноги!

Арсюхин:

- Да, надо оторвать ноги, да. И руки, чтобы не писал. Так вот, где-то в социальных сетях действительно такие люди были и я перед каждым извинялся точно. А сейчас извинился перед всеми подряд. Но, тем не менее, Познер ничего этого не знает, потом, значит, так немножечко маслицем по хлебушку, как ты выразилась и в конце концов, Познер, видимо, уверенный, что пост уполномоченного по правам человека при президенте обязательно должен занимать фашист и висельник, предлагает на этот пост меня. Я не знаю, откуда у Владимира Владимировича, который вообще-то работает в России, при этом президенте, при этой власти, на федеральном телеканале, откуда у него такая ненависть к государственным институтам этой страны?

Рябцева:

- Либо он их недолюбливает, либо тебя переоценивает – одно из двух.

Арсюхин:

- Да, хотя тут вот, знаешь, такая маленькая шпилечка под ноготь – я бы, конечно, справился.

Рябцева:

- Кто, если не мы, да?

Арсюхин:

- Да, кто, если не мы.

Рябцева:

- Александр из Ростова пишет: «В садике в одной группе с дочкой есть ребенок с отклонениями, недавно группа активисток мамочек подняла шум, чтобы убрали данного ребенка и собрание проводили, подписи собирали, ну и все такое. На собрание предложил пригласить родителей ребенка и в их глаза им сказать все, что хотят. Твари молчат и не могут этого сделать. Ничего у них не получилось, ребенок остался. Есть еще адекватные люди». Вот о чем говорить?

Арсюхин:

- Ну, о чем говорить?

Рябцева:

- Есть общественные лидеры с их мнением, а есть люди, которые вокруг нас. Это абсолютно российский менталитет. Ну, он такой.

Арсюхин:

- Между прочим, Лесь, там уже 33 тысячи подписей за мое увольнение…

Рябцева:

- Вот Екатерина мне пишет о том, что «Олеся ведет программу по такому серьезному вопросу, к сожалению, несерьезно». Знаете, у меня на это есть всего лишь один вопрос. Вот как-то моего старшего наставника спросили – нужно ли смеяться над войной? И он сказал – конечно же, нужно. Потому что, когда серьезные вещи облачаешь в смех и в юмор, то они становятся более простыми и понятными для понимания. Вот я считаю, что даже такие сложные вопросы нужно, не опускаясь, конечно, на уровень знакомых нам людей и коллег, но я думаю, что именно так нужно обсуждать такие вопросы. Это не закрытая тема, это нормальная тема. Мы должны привыкнуть к тому, что нас окружают разные люди. С разными возможностями. Одним мы завидуем, вторых ненавидим. Одних презираем, вторыми хотим быть. И это абсолютно для меня лично одинаковая история. Поэтому лучше я буду смеяться по любому вопросу и никого не ненавидеть.

Арсюхин:

- На самом деле да, потому что физиологи говорят, что информация лучше всего усваивается в игре и в юморе. Потому что там включаются какие-то зоны мозга…

Рябцева:

- Через удовольствие, понимаешь.

Арсюхин:

- Да, закрепляется вот этот механизм. И вспоминается потом информация лучше.

Рябцева:

- Ну, в позитиве.

Арсюхин:

- Да, в позитиве. Друзья мои, давайте поговорим про людей на самом деле. Проблема-то в чем заключается? Проблема в том, что да, часть нашего общества, которая сидит в Фейсбуке, которая считает себя ультралиберальной… западные ценности для них это там слетать в Италию и где-то там в дьюти-фри купить какой-нибудь вонючий сыр и, собственно, побухать в онклюзив – это, собственно, все европейские ценности, а как Европа живет, они понятия не имеют. Но вот они говорят, что там за инвалидов они всех остальных порвут… они настолько толерантны, что они всех порвут. В реальности Россия устроена немножко иначе. Я долго думал, почему у нас инвалидов не любят. И я нашел ответ на самом деле. Вот сейчас будет очень серьезное заявление.

Если ты приезжаешь в ту же Европу, которую мы на самом деле любим… мы вообще никак никого не оскорбляем… мы приезжаем в Европу и мы видим огромное количество инвалидов просто на улицах, гуляющих. Мы приезжаем в Россию и мы не видим инвалидов. Они где-то по домам. Почему? Потому что не спустишься на лифте, потому что не выйдешь из подъезда, потому что нет вот этой пресловутой доступной среды…

Рябцева:

- У нас тротуары, как минимум, не приспособлены по шире для пешехода, не говоря уже о коляске на самом деле.

Арсюхин:

- А ты, кстати, смотрела цена на инвалидные коляски? Это космос! Причем, колясочка без каких-то там пультов, без моторчика. Это такие деньги!

Рябцева:

- Короче, инвалидом быть невыгодно, неудобно, некомфортно…

Арсюхин:

- Люди не видят инвалидов, люди не привыкли видеть их рядом с собой, поэтому люди относятся к ним плохо, вот и ответ. Чиновники, которые воруют деньги на программу «Открытая среда», чиновники, которые врут, когда им надо прийти там в государственную думу или еще куда-то, все эти чиновники в конце концов виноваты в том, что люди с улицы, простые люди, ненавидят инвалидов, потому что их не знают. Это обычная история, как с неграми… можно говорить слово «негры» в России, оно не несет негативной окраски. В Америке чернокожий или не чернокожий, никто не обращает внимания. В России дети – негр, негр идет – потому что они видят негра раз в год. Точно так же у нас люди раз в год видят инвалида, вы меня простите…

Рябцева:

- Мне кажется, это как бы вот негры не видят снега, они видят его раз в год, а мы видим негра и тоже как бы удивляемся… Я читала историю Александра о том, что в школе была девочка с ограниченными возможностями, и я все время вспоминаю историю про детскую площадку, которая была разделена на две части. На одной было написано: детская площадка для детей. А во второй части площадки была горочка с качелями, отделенная как бы таким небольшим заборчиком и там была табличка «для детей с ограниченными возможностями». У нас даже сверху спускают инициативы разделения вместо того, чтобы объединять нас, чтобы мы привыкли к тому, что все разные и нормально, что мы разные. А нас разделяют. По внешнему признаку, по половому признаку…

Арсюхин:

- Но только в Москве опять же. В провинции сексизм только так процветает, извини меня.

Рябцева:

- Возрастной опять же, да. Дискриминация по возрасту. У нас стариков не воспринимают за стариков. И это все вопрос культуры и воспитания. Но это же банальные вещи, казалось бы. Ну, если ты уважаешь людей, так уважай всех, а не только инвалидов, за то, что они инвалиды и ненавидь Арсюхина за то, что он сказал, что он будто бы ненавидит инвалидов.

Арсюхин:

- Одну статью тут написали про меня в связи с этими вещами. Она более-менее приличная.

Рябцева:

- Кто написал?

Арсюхин:

- Написали на каком-то православном сайте, правда, на другом православном сайте написали, конечно, полную гадость, что меня, как христианина, как прихожанина, сильно травмирует, потому что, ну вот я пойду в храм, чего мне люди скажут, да. Написали такую фразу в той статье, которая приличная: «В доме со стеклянными стенами не надо бросаться камнями». Друзья мои, мы столько врем друг другу, мы столько не говорим, как бы вот думаем себе что-то, но при этом мы не говорим, что мне кажется, что это все кончится, ну, Брейвиком. Ну, Норвегия…

Рябцева:

- Ну да. Выйдут и это будет выплеск просто.

Арсюхин:

- Это будет просто выплеск. Что, он с ума сошел? Да нет, вроде нормальный, а взял чувак и пошел всех стрелять. Почему? Да потому что все молчали, все говорили – привет, сосед, все хорошо, как у тебя? А у самого там денег не хватает… Норвегия дорогая страна, согласись.

Рябцева:

- Ты помнишь, про девушку была статья и статистика о том, что улыбающиеся селфи, люди, которые на селфи улыбаются, они по статистике чаще всего-то самоубийством и заканчивают.

Арсюхин:

- Да, да. Они никогда не расслабляются. А что касается статьи на Правмир.ру – она называется «Вооружен и очень опасен» - я, значит, вооружен и очень опасен. Я вооружен властью… Там было много чего написано. Она вот пишет – у этого человека (то есть, у меня) – здоровое тело. Слушай, ну позвони мне, спроси, чувак, у тебя здоровое тело? Вот у меня тут статья некоего, он написал «Николай Кавказский, узник Болотной». Ты знаешь, набрехал все. Ну, чувак, если ты журналист…

Рябцева:

- Ну, это политика, он любит передергивать.

Арсюхин:

- Лесь, они говорят – «Комсомольская правда» таблоид… Врут. Извини меня, я каждый день сижу на планерке, я знаю, что вранье здесь не проходит. Здесь человек пишет о том, что я физически здоровый, не видя меня в глаза никогда. Ну, как бы мелочь, но из этого такие потоки идут бурные на этом сайте православном, да…

Рябцева:

- А у нас Леонид на связи. Здравствуйте.

Леонид:

- Добрый вечер. Кстати, я один из тех, о ком вы писали статью – я инвалид. По зрению. Евгений, к вам вопрос есть у меня. Скажите, а у вас работает на радио хоть один инвалид? Если нет, то почему?

Арсюхин:

- Не работает. Почему, не знаю. Нет ответа. Наверное, не приходил, не обращался. Если вы интересуетесь, искали ли мы сами? Нет, не искали. Я готов такое объявление разместить и такого человека принять.

Рябцева:

- Вы простите, пожалуйста, но я не очень понимаю вот этих вакансий, когда нужно писать о том, что ты ищешь человека не профессионала, а желательно…

Леонид:

- А если профессионал человек, например?

Рябцева:

- Ну, думаю, что профессионала-то можно искать любого – главное, чтобы он был профессионалом.

Арсюхин:

- Собственно, да.

Рябцева:

- Леонид, а вы хотите на работу?

Леонид:

- Да.

Арсюхин:

- Ну, давайте. Оставьте нам свои координаты и мы с удовольствием вам позвоним. На самом деле, на радио-то найдется работа.

Рябцева:

- Да я не сомневаюсь. Ладно бы на радио, здесь холдинг целый, понимаешь. Ты ж не один тут сидишь, тут есть работа. Проблема-то в том, что тут начинаются перегибы. Понимаешь, одних не задень, потом других не обидь. Я к тому, что нельзя афишировать и манипулировать вот этой темой инвалидной. Простите, я, может, грубо скажу, но…

Арсюхин:

- Сложный вопрос, Лесь. Тут вещи, которые как бы общественная мораль не решила, вот нет на них ответа, да…

Рябцева:

- Значит, личная должна быть мораль. Вот ты главный редактор и ты для себя решишь…

Арсюхин:

- Вот я, как журналист, всегда встаю на сторону человека, с которым я имею дело. Вот позвонил человек. Я не исключаю, что у него очень трудное материальное состояние. У него безвыход. Из-за того, что он инвалид, человек с ограниченными возможностями.

Рябцева:

- Так обычно в нашей стране и бывает.

Арсюхин:

- А когда ты устраиваешься на работу, когда ты думаешь о том, как свою жизнь устроить, ты используешь какой-то козырь. Например, я умный, я красивый, да. Почему бы человеку не использовать…

Рябцева:

- …инвалидность со знаком плюс? Ну, кстати, я согласна.

Арсюхин:

- Да, я был несколько обескуражен звонком, потому что я его не ждал. Ну, я думал, что вот сейчас позвонят и скажут – вот я инвалид, а ты – фашист... Хорошо, мы записали ваши координаты и завтра прямо с вами свяжемся…

Рябцева:

- Ну, вроде нормально же… Потупчик не позвонила… Вроде бы все… Будем ждать следующих комментариев людей о том, что ты фашист и дефектов у нас должно быть еще побольше, чем у тех, о ком ты писал…