Василий Стрельников: "Все мы наемные проститутки"

Newsinfo.ru, 30.09.2004
Ирина Виноградова

Недавно Василий Стрельников стал официальным голосом канала REN-TV (до этого он работал ведущим на каналах MTV и СТС). Его последняя программа под названием “Супер”, которая выходила на СТС по выходным в ночное время, имела довольно небольшой рейтинг и из-за этого была закрыта еще в прошлом телесезоне. Перед тем как Стрельников начал работать на Ren-TV, он вел корпоративные вечеринки, отдыхал в Подмосковье и работал ди-джеем на собственном «Пиратском радио» в интернете. В данный момент, по его словам, он живет счастливо и занимается воспитанием детишек...

- В детстве вы были послушным ребенком?
- Родители в основном ныли от меня, но не наказывали. Заставляли меня учиться хорошо, заставляли русские книжки читать. Но это была беда для меня - прочитать 2 страницы русского текста. Самая интересная литература, которую я читал в детстве, были комиксы. А родители очень переживали, тем более что отец у меня был журналистом. И почему это сын журналиста не читает русские книжки? Почему сын журналиста по 8 часов в день сидит и смотрит телевизор?! Вот это была их самая большая головная боль. А я понимаю их теперь, но с другой стороны я считаю, что все эти годы, проведенные перед телевизором, сейчас дают о себе знать. Я в основном смотрел комедийные, фантастические сериалы, не смотрел мыльные оперы. В работе это мне очень сильно помогает: сейчас на съемках в прямом эфире случаются такие ситуации, которые надо как-то обыграть. И тогда как раз вылезает что-то, что ты видел когда-то 30 лет назад на местном дециметровом канале в городе Вашингтоне. И это срабатывает, это подходит! Теперь по крайней мере матушка понимает, что была какая-то польза. А я еще в том возрасте знал, что когда-нибудь я буду заниматься радио и телевиденьем.

- А на музыкальных инструментах играли?
- Родители опять же заставляли. Одно время мы занимались и пару раз с сестрой в 4 руки выступали в советском посольстве в Вашингтоне. Что-то мы играли из «Руслана и Людмилы».

- Cо скольких лет вы в шоу-бизнесе?
- Мне еще не было и 18 лет, когда я пошел работать на радио. У меня умер отец в 80 году, и надо было резко что-то менять в жизни. Мама была и сестра… И так получилось, что я сразу попал в сферу, о которой мечтал. Я попал на радио ди-джеем. Хоть и государственное, но очень интересное, международное англоязычное радио. Для меня это была очень большая школа радиовещания, дикторского мастерства, монтажа. Я там 12 лет проработал, и это было какое-то своего рода образование.

- А денежные проблемы у вас когда-то были?
- А что вы называете денежными проблемами? Я как-то верил всегда в то, что нужно работать. Я не боялся никогда любой работы в области радио, ТВ, поэтому у меня всегда были какие-то деньги.

- Вам никогда не приходилось заниматься тем, что вам не нравилось?
- Однажды на киностудии им. Горького снималась одна передача. Я пришел на пробы, и меня взяли ее вести. Это был такой пятиминутные калейдоскоп «Огни большого города». В 7:45 выходила на НТВ в 96 году. Это настолько было не мое! Нужно было сидеть, без суфлера и без всего смотреть в камеру, улыбаться и читать текст, типа: «Сегодня в доме художника пройдет выставка носков 19 столетия». Я вообще не понимал, что я говорю. Нельзя было улыбаться - держать только эту марку, этот стиль. Но я считал, что это нужно тоже пройти, потому что во всем есть школа: ты меняешь колесо у машины – это тоже школа.

- Что в людях вас раздражает?
- Фальшь, неискренность… Очень не люблю, когда начинают ныть и на что-то жаловаться. Когда считают, что весь мир им чего-то должен, и я в том числе. Я очень пессимистов не люблю - которые сидят и ноют постоянно, что все плохо, все плохо! У меня мама в этом плане хоть и оптимист по жизни, но в то же время у нее тоже бывают похожие моменты. Ну, например: «Але!» - «Але!» – «Привет!» – «Привет, как дела?.. Слушай, а ты не знаешь, - спрашиваю я, - сколько сегодня градусов». – «Ой, очень холодно, -3 градуса». – «Ма! Это же тепло, это же зима: вчера было –30! Это же отлично!» – «Нет, это очень плохо, это же такие перепады!» То есть человек даже в таких мелочах что-то плохое находит. А ведь это действительно мелочи!

- Что вы хотели бы уметь, но не умеете?
- Я бы хотел быть известным музыкантом, как Пол Маккартни. Я кстати раньше пел в одной группе… Вот, человек все умеет! Пережить такую трагедию: сперва прожить с одной женщиной 30 лет, всю жизнь называть ее своею girl-freind, - это ведь о чем-то говорит! – потом пережить ее смерть, поплакать, встать на ноги, найти себе новую жену, влюбиться…

- Чем вам нравится работа на радио?
- Знаете, мне нравится это общение! Иногда достаточно одного какого-то звонка, одного сообщения, или, как это раньше было, письма из какой-то далекой страны, из Англии или из Штатов. И это все, этой радости хватит на целую неделю! Ты знаешь, что на том конце тебя сидит и какой-то человек слушает, ты с ним общаешься. Понимаете, каждый раз такой источник какой-то энергетический от слушателя – тебе его уже достаточно. Ради этого мы и работаем, ради двустороннего движения.

- И никем другим не хотели стать?
- Я с детства хотел работать на радио и быть телеведущим. Потому что я сам был зрителем и радиослушателем, и я получал огромное удовольствие от тех или иных ведущих. Когда мы приехали в эту страну, здесь ничего не было, и коротковолновое радио – «ВВС», «Голос Америки», «Радио Люксембург» – это был источник жизни. На каждой из них у меня был свой любимый ведущий, которого я ждал каждую неделю в определенный час. Сева Новгородцев! Я с ним пересекся в эфире, то есть я его услышал году в 78. Это был голос, которого я всегда ждал! Он меня грел своим присутствием. Он был для меня каким-то другом, понимаете? Только потом я занял их место и стал ведущим. И я сильно радовался, что меня кто-то ждет и на меня настраиваются!

- Вы всегда во всем лидер?
- Я лидер? Нет, не во всем. Я часто бывал лидером, но когда я лидер, то не всегда мне очень это нравится. Даже если вспомнить те самые времена, когда я был программным директором: да, это хорошая работа, это очень интересно – та же самая школа, - хорошие деньги в конечном итоге, но это не мое. У меня никогда не было каких-то карьерных амбиций, цели стать начальником и руководить процессом.

- Интересно, из одежды что вы никогда не оденете?
- Не надену шубу какую-нибудь норковую. Кожаные штаны: знаете, мужики ходят… они у меня ассоциируются с какими-то отклонениями. Не знаю, может, это еще со времен школы. В 79 году один мой одноклассник, фарцовщик, пришел в этих кожаных штанах. И мне это тогда показалось очень не по-мужски. Вообще все животные вещи вызывают во мне какую-то истерику: вижу шубу – все, до свиданья! Все равно к одежде я очень спокойно отношусь.

- У вас на руках кольца, они с чем-то связаны?
- Каждое кольцо с чем-то важным в моей жизни связано. Например, это кольцо было куплено у какого-то спекулянта на Ленинских горах за 10 долларов. Связано с моими отношениями с очень милым, очень добрым человеком – с девушкой, которая тоже ходила вся в кольцах. Я тогда решил быть похожим на нее и купил себе такое же кольцо. И мы с ней были очень похожие друг на друга. То есть я в этом плане очень сентиментальный человек: я не буду менять его никогда, пока оно совсем не развалиться и не почернеет.

- А на другой руке, тоже серебряное…
- Это тоже 91 год - жизнь в городе Чикаго. В этот год много чего в моей жизни поменялось, и мне не хочется ничего забывать.

- Вы из тех людей, которые тяжело расстаются с вещами.
- Ну, как… если я дома, то мне в течение дня надо обязательно что-нибудь выбросить. А вообще да. Если стоит какой-нибудь плюшевый медвежонок, с которым у меня опять же что-то связано, - он меня переживет! Это моя память. Мне одно моя приятельница сказала: «Что ты постоянно вспоминаешь свое прошлое? Почему ты нынешним не живешь?» – А ты что прошлое не вспоминаешь? – «Нет, - говорит, - не вспоминаю!» – Ну, значит, тебе нечего вспомнить. – Мне уже 40 лет и есть, о чем вспомнить. Я считаю, это нормально.

- Вы не собираетесь вернуться в Америку?
- Знаете, очень хочу. В любом случае хочу взять месячный или двухмесячный отпуск и повидать, наконец, друзей. Очень хочу. Ехать на weekend туда, ну, можно, но хочется и того, и другого увидеть, и сестру свою навестить.

- Расскажите, пожалуйста, о сестре.
- Сестра, как и я, родилась в Нью-Йорке, мы с ней вместе выросли. Она более положительный герой, чем я, - всегда была начитанной девочкой. Более того, в тинейджерском возрасте ее потянуло на древнегреческую мифологию. Если я был двоечником всегда, то она всегда приносила четверки-пятерки. Духовно более развита, наверное, чем я. Она как раз пессимист, могла подолгу сидеть в кресле-качалке и говорить: «Боже, как я устала!» Но чтобы встать и пойти самой чего-то добиться, - она не такой человек. Будет ждать, пока к ней само все придет. Хотя тоже работала со мной на гостелерадио. В какой-то момент в начале 90-ых ей пришло приглашение работать в Норвегии и оттуда вещать на Россию (была такая радиостанция «Рокс»). Она была в команде первых ди-джеев. Юлия Борисовна Стрельникова. Оттуда она улетела в Америку и живет теперь там.

- Интересно, какая обстановка в вашем доме?
- Ничего такого сверхъестественного, ничего яркого. Я пытаюсь какой-то минимальный комфорт создавать: мне приятно, например, плюхнуться на удобный диван. Чтоб было удобное освещение, хороший звук, чтоб все было под рукой. Все очень практично и ничего лишнего. Я не из тех людей, которые входят в квартиру и прям тут же в одну сторону швыряют ботинок, в другую – бумажник, ключи. Я в этом плане, наоборот, очень организованный человек. Люблю всякие разные игрушки, электронику - опять же, это способ отвлечься и забыться, - люблю плейеры, чтобы послушать хорошую радиостанцию…

- Этот шоу-бизнес так напоминает проституцию, правда?
- Мне один американец, с которым я долго работал на радио, - большой профессионал, уважаемый человек, всю жизнь проработал на радио, – он мне всегда говорил: «А что! Мне нравится: я наемная проститутка!» Я как-то задумался на этот счет, и мы с ним тоже не раз на эти темы говорили… И ведь он прав, я сам считаю себя «наемной проституткой», но в том плане, что я что-то умею делать и не стесняюсь пойти продаться, сделать это профессионально, хорошо, за определенные деньги. Я капиталист, и не считаю, что это что-то очень порочное и неправильное. Все мы, я считаю, должны быть где-то как-то высококачественными «наемными проститутками». Вот и все. Я совершенно спокойно к этому отношусь. Как, наверное, все проститутки, которые стоят на улице и довольно хладнокровно относятся к своей профессии. А как иначе?