Раиса Ивановна Шабанова. Ведущая программы "Show Time" на радио "Ultra"

Раиса Ивановна Шабанова. Ведущая программы "Show Time" на радио "Ultra"

OnAir.ru: Раиса Ивановна, как возникла идея программы "Шоу Тайм"?

Раиса Ивановна Шабанова: Идея программы возникла у Миши Козырева, не у меня, естественно. Я об этом ни сном, ни духом.

Михаил Козырев в интервью как-то рассказал, что Вы, увидев текст программы, не удивились и сказали: "Знаете, Михаил, я в советские времена и не такую пургу гнала". Что Вы имели в виду?

Ну я, во-первых, немножко не так сказала. Вернее, смысл тот же, но Миша уже передал мои слова на слэнге. Он позвонил мне, предложил работу, предупредил, что текст у меня будет приблизительно такой: "Мадонна откинула копыта". И спросил, не шокирует ли меня это? И я ответила, что за время работы на советском радио я столько врала, мне было это очень стыдно делать, но, однако же, я это делала. А здесь я воспринимаю это просто как свою роль.

Кстати, до Миши мне позвонила моя коллега, которой первой предложили работу, и сказала, что ни за что такой текст читать не будет, потому что это означает ломать себя.

Слэнг Вас не шокировал?

Нет. Слэнг существует, наверное, столько же, сколько существует язык.

А как Ваши родственники отнеслись к такой перемене материала?

Особо шокирующей перемены не было, я же не работала до этого два года. А родственники… Муж достаточно прогрессивный человек, а о детях и говорить нечего, они приблизительно ровесники Андрюши (Андрей Клюкин – исполнительный продюсер программы Show Time – прим. Ред.), нормально относятся. Зять, когда приезжает к нам, говорит: "Все будет чики-пики"! Так что некоторые фразы в нашей семье уже в ходу.

Вы используете молодежный слэнг в повседневной жизни?

Да, иногда я ловлю себя на том, что забываю слово, нормальное, которое я всегда употребляла, а вертится лишь сленг. Приходится им пользоваться.

Вам нравится музыка, которая играет на Ультре?

Музыка хорошая. Я дома отслеживаю свои программы, оцениваю, что я там натворила, соответственно, слушаю и музыку. Могу сидеть даже не один час, вязать что-то и слушать Ультру. Эта музыка меня не раздражает, в отличие от какой-нибудь другой, которая бьет по ушам, я даже получаю удовольствие, когда ее слушаю. Здесь очень много хороших мелодий.

Расскажите, пожалуйста, как Вы стали диктором?

Начинала я очень давно, мне было 18 лет. В 57-м году в Москве был первый молодежный фестиваль. Окончив школу и не попав в институт, я закончила курсы звукооператоров при радиокомитете. Работала сначала на фестивале, а потом уже перешла работать на эфир. Естественно, не диктором, а звукооператором. И проработала я звукооператором 16 лет. А потом проводился конкурс дикторов, причем исключительно среди мужчин. Брали только с высшим образованием, желательно театральным, ну и желательно было быть членом партии. У меня не было ни того, ни другого, ни третьего. Но учитывая, что низкие женские голоса на радио очень ценились, и было их мало, я решила попробовать. Очень долго готовилась к конкурсу, и меня взяли.

Есть разница в работе на Гостелерадио и на коммерческой радиостанции?

Конечно, это разные вещи. Одинаково тут для меня только одно: я читала и читаю заранее написанные тексты. Но только здесь программы записываются, а на Гостелерадио я читала живьем. Сейчас на коммерческой радиостанции говорят всё, что хотят, нет никаких ограничений, по-моему, ни в теме, ни в текстах, что было немыслимо в те времена. На Всесоюзном радио я не имела права от себя произнести даже слово "я". Была такая передача "Наше справочное бюро": информация о том, что идет в театрах, концертных залах. Давалось объявление и телефон, иногда адрес. Надо было говорить так: "телефон такой-то, повторяю, телефон такой-то". И однажды я сказала: "Я повторю номер телефона". За это я была вызвана на ковер к начальству: "Какое ты имеешь право говорить "я"? Кто ты такая?".

То есть в тех рамках Вы чувствовали себя некомфортно?

Мы все были в одинаковом положении, другого было не дано. Нас всех учили читать в одной манере, заштампованно. И только после перестройки, в 90-е годы, стала появляться необходимость в общении с радиослушателями. То есть читать надо, как бы рассказывая. У меня как раз это получалось неплохо.

Кстати, самые строгие ценители и судьи – это близкие люди. Дочь мне на днях сказала, что я наконец стала читать так, как будто говорю. Но, по-моему, здесь этого как раз не надо. Задача ведь стояла – читать так, как в советские времена. Но мастерство не пропьешь.

Я получила свободу. Я чувствую себя очень комфортно. Поначалу я практически не знала значения слов в тексте, все время спрашивала Андрюшу - мне же надо понимать, что я говорю. А сейчас я уже практически не спрашиваю, и так все понимаю.

Меня, в принципе, немножко смущает моя популярность в каком-то определенном кругу, потому что это не тот текст, который бы мне хотелось читать. На Всесоюзном радио я не была, как здесь, номер один, я не была ведущим диктором, и на то были свои причины. Рост диктора определялся степенью его приближенности к начальству. Начальство по определению - не мои люди, а тем более то начальство, старых времен. Я не была им угодна, и неприязнь была взаимной. Поэтому я очень туго росла, а на определенном этапе рост вообще прекратился: вдруг выяснилось, что у меня нет высшего образования. Я думала, все уже об этом забыли, ведь я уже пять лет работала в эфире. И вдруг в 38 лет передо мной встал вопрос: или институт, или партия. Я выбрала институт и пошла учиться в институт Культуры.

И потом начался рост?

Ну, не такой уж. Я дошла только до первой категории, была еще высшая. Но до высшей меня бы не допустили все равно, нужно было быть приближенным к начальству.

А не проще было вступить в партию?

Тогда уже многим было ясно, что такое партия, для чего нужно быть членом партии - только для роста, чтобы получить дачу, квартиру, карьеру. Я не карьерный человек, мне все это было неприятно.

Как Вам работается в молодом коллективе?

Замечательно, мне очень хорошо с ними. Молодежь очень славная.

А как Вы оцениваете нынешних ведущих новостей на других музыкальных радиостанциях?

Ну, во-первых, надо сказать, что я очень мало слушаю радио. Я больше телевидение смотрю, а в последнее время и того нет, слишком занята своей семьей. Но в принципе очень редко можно встретить достойного ведущего. Во-первых, мало москвичей, а это сразу слышно. Создается впечатление, что это не московское радио, а сплошная провинция. Раньше подобное не допускалось, ведь на радио ориентировались. Если человек не знал, где поставить ударение в слове, он мог послушать радио и смело доверять тому, как произнесут это слово ведущие. А сейчас нет никаких норм, критериев. Так что мне редко кто нравится. Я могу просто услышать и отметить про себя, что вот этот человек неплохо работает. Так как я в основном смотрю телевидение, то могу назвать телевизионных ведущих. Например, на НТВ мне очень нравился Норкин. Он профессионально работает.

То есть Вы согласны с тем, что для того, чтобы сейчас попасть на радио, особенно ничего уметь не надо, можно прийти с улицы и полагаться на везение?

Да, у людей, как ни странно, существует такое представление, что текст с листа может прочитать любой грамотный человек. Но ведь для этого нужен профессионализм. У нас была школа техники речи, я училась этому 5 лет. Каждый день, как пианист разрабатывает пальцы, а певец разогревает голос, так и мы проводили обязательный тренаж, потому что голос – это инструмент, и он должен быть всегда в рабочем состоянии. Чем радио отличается от газеты? На радио все должно быть прочитано очень четко. Если не поймешь одно слово, дальше уже не слушается, неинтересно. А в газете вы вернетесь назад, если не поняли, и перечитаете. На радио этого не дано, равно как и на телевидении. Там, кстати, сейчас такая же проблема.

Нет школы?

Школа есть, но она не востребована. Никому это не надо.

На Ультре нужен был контраст, потребовался профессионал, что случается крайне редко – я была этому приятно удивлена. Надо отдать должное Мише Козыреву, у него большой творческий диапазон, он знает, что нужно. Это полностью его заслуга. Ну, а я приложила свой голос и опыт.

Не возникало желания читать политические новости?

Я бы с удовольствием, я же на этом выросла.

Я имею в виду - новости с такой же подачей, с молодежным слэнгом?

А что, это даже еще лучше. По-моему, это было бы здорово. Мне это даже в голову не приходило. Правда, на Ультре изначально было сказано: никакой политики.

Но ведь есть еще и Наше Радио…

Ну это же Миша должен решать, если он предложит, я бы с радостью согласилась. Вообще это отличная мысль. Молодежь не шибко интересуется политикой, а если политические новости читаются на слэнге, хотят они того или нет, при определенном донесении текста он все равно будет откладываться в подсознании.

Вам не кажется, что программа "Show Time" отсеивает взрослую аудиторию слушателей?

А она к Ультре и не присеивалась, это же молодежное радио. Я более чем уверена, что никто из моих бывших коллег меня не слушает, потому что даже не знает о существовании такого радио. Кстати говоря, та моя коллега, которая дала мой телефон Козыреву, увидела потом мое интервью в Московском Комсомольце, хохотала ужасно, позвонила и спросила, нужны ли им еще ведущие. Она смогла перестроиться и не боялась, как она говорила раньше, "ломать себя".

Почему Вы ушли с Гостелерадио?

После 91 года, когда появилось Радио России, дикторов стали уничтожать как класс. Люди считают, что читать написанные тексты – это не сложно. Нас стали вытеснять журналисты, которые писали нам тексты, они сами садились за микрофон. На том же Радио России сейчас работают те же редакторы, что работали при мне, но сейчас они все в эфире. Нам стали катастрофически мало платить, и я стала подумывать о другой работе. Мне было безразлично, куда идти работать, хоть уборщицей. Мне было 54 года, я уже достигла такого уровня, что унизить меня не может никто и ничто, если я сама себя не унижу. И неожиданно меня пригласили в МГТС - им понадобился профессионал, который бы читал их тексты. Мне предложили зарплату в семь раз больше, я ушла в МГТС, вызвав колоссальный шок в моей дикторской группе, где считали, что подобная работа унизительна.

В МГТС мне было не очень уютно – не нравились тексты, было неинтересно, но я убедила себя, что раз пришла ради денег, значит, надо работать. Я отработала там 5 лет, пока у меня не родилась внучка, а потом 2 года сидела дома.

Ваши родные не возражали, что Вы опять вышли на работу?

Нет, конечно.

Как Вы считаете, возможно ли вообще возрождение хорошей дикторской школы?

Да. Я очень на это надеюсь, я оптимист по натуре. Думаю, рано или поздно это произойдет. Просто сейчас такое время. Конечно, очень больно и обидно, что профессионалы в загоне. Но это, наверное, происходит повсеместно, не только на радио и телевидении.

А Вы знаете что-нибудь о том, где сейчас работают Ваши бывшие коллеги?

Я знаю только, что на радио Ретро работает наша диктор Таня Вишневская, а на Радио России по ночам ведет эфир Андрей Хлебников. Есть еще радиостанция Орфей. О ней практически никто не знает, там звучит только классическая музыка. На Орфее работает Света Репина, и тоже практически всегда ночью. Читают там в основном, опять же, редакторы, дикторов и не услышишь.

Вам интересна та информация, которую Вы читаете?

Я немножко по-другому ее воспринимаю. Если я слушаю себя, то оцениваю, как я это делаю. Правильно ли я провела мысль, жирную ли я точку поставила или оставила место для додумывания, то есть я оцениваю чисто техническую сторону.

А у Вас поклонники есть?

Наверное.

Письма пишут?

Письма писали только на Всесоюзное радио. Но меня это не напрягает, абсолютно. На Всесоюзное радио приходила масса писем. Родственников искали по фамилии, поздравления на праздники присылали, открытки. Был момент, когда мне писали сразу 15 мужиков: 5 летчиков, 5 вертолетчиков и 5 биологов, видимо, какая-то геолого-разведочная партия. Они очень меня любили, а потом исчезли. Наверное, закончили свою работу.

© 2001, OnAir.ru. Людмила Скворцова.