Однажды мы можем проснуться без телевидения

«Однажды мы можем проснуться без телевидения», так прогнозирует вероятные последствия «взрослого» мониторинга телерадипространства Николай Фартушный

На прошлой неделе Председатель Национального совета по телевидению и радиовещанию Виталий Шевченко заявил, что с августа возглавляемая им структура будет мониторить радио и телестанции по трем известным параметрам: использование государственного языка, отечественной песенной продукции и выполнение Закона «О рекламе». О вероятных последствиях и правовых коллизиях таких инициатив мы беседуем с бывшим членом Нацсовета Николаем Фартушным.

— Каковы Вы прокомментируете заявление Виталия Шевченко?

— Анализ состояния радио и телевизионного пространства страны сам по себе является одной из основных задач Нацсовета. До недавних пор технические возможности Нацсовета были ограниченными и мониторинг проводился по заранее утвержденному плану, очень выборочно, в результате чего и теле и радиокомпании имели постоянные претензии к проверяющим. Но вот уже год, как Нацсовет получил приличное оборудование, которое позволяет осуществлять мониторинг всего киевского эфира в круглосуточном режиме. Возникает вопрос: что мы собственно контролируем? Понятно, что мониторить нужно выполнение лицензионных условий радио и телекомпаниями. Эти условия оговариваются при выдаче лицензий. Там есть требования и по языку и по отечественному продукту. Проблема в следующем: до сих пор практически все ТРК и в части языка, и в части использования отечественного продукта соблюдали законодательство весьма условно. Отношение к этому характеризовалось известной фразой: суровость закона компенсируется необязательностью его выполнения. Будучи членом Нацсовета, я неоднократно предлагал: давайте договоримся о каких-то конкретных правилах игры, о требованиях к ТРК. Объявленные публично эти условия были бы незыблемы для всех, независимо от того, чья это компания, олигарха А или политика Б. По ряду причин тогда это положение выработать не удалось, но месяц назад Нацсовет совместно с ведущими телевизионными и радиокомпаниями подписали меморандум о том, как они понимают соблюдение законодательства и как они будут его выполнять. И я так понимаю, что с августа выполнение меморандума и будет предметом мониторинга. Это, собственно говоря, и есть то, что мы называем соблюдением единых правил игры. Правила были объявлены, ТРК с ними согласились, а теперь будьте добры, Нацсовет будет проверять, как вы соблюдаете эти условия.

— А хватит ли национального продукта, чтобы заполнить все эфиры?

— Проблема существует до тех пор, пока ее не актуализируют. По сути дела у нас отсутствует то, что называется студии «продакшн» в том объеме, в котором они существует в развитых странах. На Западе соотношение студий «продакшн» к эфирным студиями превышает 10:1. То есть десять студий работает на одну эфирную кампанию. Они создают продукт, который компания размещает в своем эфире. Но у нас, как только студия начинает что-нибудь производить, она сразу же бежит за лицензией, получает ее и эту свою одну программу начинает «крутить». А все остальное покупает в России, в Бразилии, в Мексике и так далее. Сейчас эта индустрия только начинает развиваться. Поэтому зафиксированный на бумаге и официально объявленный результат мониторинга, а именно: подавляющее большинство компаний не соблюдает условий лицензий по отечественному продукту, будет поводом для очень серьезного разговора. Надо будет либо менять законодательство, либо создавать условия, при которых национальный продукт может появиться. Ведь отсутствие национального продукта объясняется не тем, что кому-то не хочется, чтобы он появлялся, а отсутствием соответствующих условий. Проще купить у россиян лежалый сериал, или «Окна» Нагиева и крутить их до бесконечности.

— Какими могут быть политические последствия такого мониторинга? Не выйдет ли, так что друзьям — все, а врагам — закон.

— В том-то и дело. Насколько я понимаю, намерение состоит в том, чтобы промониторить и опубликовать все компании и показать цифры: вот так это выглядит за минувшую декаду. И потом попробуйте поспорить, если все будет делаться прозрачно и честно. Обеспечение прозрачности как раз и является лекарством от избирательного отношения.

— Как могут отразиться на этой ситуации новые законопроекты о языках?

— Есть много коллизий, не прописанных законодательно, которые делают затруднительным выполнение требования закона о языке. Яркий пример: весной прошлого года Нацсовет обобщил существующее законодательство, проставил проценты. И у нас получилось, что общенациональная кампания должна вещать сто процентов на украинском языке. Поскольку она вещает на всю территорию страны и никаких вкраплений быть не должно. Документ был опубликован и вызвал бешеный резонанс: Президент, премьер, спикер, председатель комитета по свободе слова дружно осудили это решение и сказали, что оно не ко времени, слишком поспешное, слишком радикальное. Потребовали отмены. Мы попытались, не смогли — оно существует и теперь, но не выполняется. Потому что достаточно сложно отменить то, что вещает «Русское радио», другие радиостанции на всю территорию страны. Эта проблема, которая требует законодательного урегулирования и тот прецедент, который создал Нацсовет, конечно, должен простимулировать решения по языковому вопросу. Мы давно уже говорим о специальном статусе русского языка, о втором государственном языке, о том, чтобы реальная ситуация состоит в том, что русский язык на территории Украины не может считаться таким же как сербо-хорватский, болгарский, гагаузский. И мы должны отвечать на вызов, на ту реальную ситуацию, которая складывается в стране, причем отвечать не исходя из политической конъюнктуры. Я помню, как в 1994 году в программе кандидата Кучмы было обещание дать русскому языку статус государственного, потом острота момента спала, обещание забылось. Ситуация в точности повторяется на следующих выборах, когда какой-то политик хочет собрать голоса на Юге или Востоке.

Решение Нацсовета создает ситуацию, при которой будет констатировано реальное положение в радиотелевизионном пространстве. Станет очевидно, что все (или практически все) нарушают закон, потому что иначе они не могут. Вероятно, как-то должны будут реагировать законодатели. Каким образом? Можно запретить все, и тогда завтра мы проснемся без телевидения, потому что вчера все нарушали закон, а сегодня им запретили его нарушать. Второй вариант — создавать условия, в которых эти нарушения либо будут преодолеваться, либо они перестанут считаться нарушениями. Возможно также, что существует политическое решение радикально переломить сложившуюся ситуацию. Если так, то об этом, конечно, необходимо честно говорить вслух.