Уволенная журналистка ответила главе "Русской службы новостей"

Журналистка Ирина Воробьева разъяснила ситуацию со своим увольнением из "Русской службы новостей" (РСН).
В своем блоге она ответила на заявление гендиректора и главного редактора РСН Михаила Бакланова, отказавшегося считать ее журналистом. По словам Бакланова, Ирина Воробьева не занималась репортерской работой на радиостанции, а лишь собирала по телефону комментарии экспертов и монтировала для эфира телефонные интервью.
"Тогда, значит, в Чечню я летала не как журналист, и марш бритоголовых в ноябре я освещала не как журналист, а похороны Анны Политковской на этой радиостанции освещал, надо думать, тоже не журналист", - пишет в своем интернет-дневнике Воробьева. При этом она отмечает, что ее репортажи можно легко найти на сайте РСН в текстовом виде и в аудио-формате.
Напомним, что Воробьева, ранее активно занимавшаяся политикой, была уволена с РСН за участие в программе "Полный Альбац" радиостанции "Эхо Москвы". Туда она была приглашена как очевидец "Марша несогласных" в Санкт-Петербурге. Первоначально Воробьева намеревалась освещать марш для РСН, однако руководство ответило ей отказом.
Позже на форуме РСН от имени руководства станции было объявлено, что "Воробьева, не предупредив редакцию РСН, отправилась на конкурирующую радиостанцию, где выступила в качестве "журналиста, освещавшего" события в Петербурге, что не соответствует действительности". Кроме того, сообщалось, что затем в беседе с главным редактором она призналась, что действовала некорректно, принесла извинения и написала заявление об уходе.
В своем блоге Воробьева приводит другую версию событий. "После того как руководство узнало, что я принимала участие в передаче "Эха Москвы", у меня спросили, так это или нет. Я ответила, что это правда. "Вы уволены" - услышала я в ответ. Тогда я потребовала, чтобы меня увольняли – нашли статью, по которой меня можно уволить. После чего на меня начали оказывать давление. Речь шла о том, что это подло, что меня вырастили как кадра на радиостанции и так далее. После всех этих разговоров я плюнула и написала заявление, - пишет Ирина Воробьева. - Я НЕ извинялась перед Баклановым М.Г. ни за то, что была на Марше, ни за то, что была на Эхе. Это вранье. А вот, что я действительно сказала Бакланову, так это то, что на РСН действует политическая цензура. Он мне ответил "да, цензура, а где ее нет?".

Материалы с ЖЖ Ирины Воробьевой:

Как все было.
 
2 марта. Пятница

Собираясь ехать в Питер по личным делам, я предложила руководству помочь нашей питерской корреспондентке осветить Марш Несогласных, который должен был состоятся на следующий день в Санкт-Петербурге. Марш предполагался мероприятием масштабным и освещать его в одиночку в общем-то непросто. Мы с ней договорились о том, что я освещаю первую часть Марша, она вторую (если Марш дойдет до Смольного и состоится митинг). Руководство знало о том, что я буду освещать Марш вместе с питерской корреспонденткой.

3 марта. Суббота

Ближе к 12 часам дня я позвонила в редакцию, чтобы передать информацию о том, что происходит в Питере до Марша. Мне было сказано, что эту тему мы не освещаем. Я сразу позвонила питерской корреспондентке, чтобы она не рвалась из дома (у нее болел ребенок) и сообщила ей решение руководства. Она очень удивилась, так как освещение мероприятие было запланировано.

Несмотря на запрет освещения этого мероприятия, я пошла на Марш, потому что я профессиональный журналист. Марш – это событие, и, несмотря на цензурные заморочки своего руководства, посчитала профессиональным долгом, находясь в Питере, быть очевидцем этих событий. Мне кажется, что любой нормальный журналист на моем месте поступил бы также. В Марше я участия не принимала, не выкрикивала лозунгов, не держала в руках плакат или флаг.

Тем же вечером после Марша мне позвонили из редакции Эхо Москвы и пригласили в воскресную передачу Евгении Альбац в качестве журналиста. В анонсах и расшифровках не упоминалось, что я сотрудница Русской Службы Новостей.

4 марта. Воскресение

На передачу я пошла. Докладывать об этом своему руководству мне даже в голову не пришло, так как это нормальная практика – журналисты различных изданий рассказывают о событиях, свидетелями которых они стали. Ничего не скрывая, я повесила анонс передачи у себя в блоге. В передаче я не высказывала свое отношение к Маршу, рассказывала только то, что видела, в качестве очевидца событий.

5 марта. Понедельник

После того как руководство узнало, что я принимала участие в передаче Эха Москвы, у меня спросили, так это или нет. Я ответила, что это правда. «Вы уволены» - услышала я в ответ. Тогда я потребовала, чтобы меня увольняли – нашли статью, по которой меня можно уволить. После чего на меня начали оказывать давление. Речь шла о том, что это подло, что меня вырастили как кадра на радиостанции и так далее. После всех этих разговоров я плюнула и написала заявление.
Я НЕ извинялась перед Баклановым М.Г. ни за то, что была на Марше, ни за то, что была на Эхе. Это вранье. А вот, что я действительно сказала Бакланову, так это то, что на РСН действует политическая цензура. Он мне ответил «да, цензура, а где ее нет?»

«Ирина Воробьева не журналист». Тогда, значит, в Чечню я летала не как журналист, и марш бритоголовых в ноябре я освещала не как журналист, а похороны Анны Политковской на этой радиостанции освещал, надо думать, тоже не журналист.

«Она озвучивала подводки к нарезкам». Легко проверяемо. На сайте висят логи и выложен текст моих репортажей и материалов. Голосом.

Вот так.

OnAir.ru : Вот так. Без комментариев.