Перо и ветряная мельница. Президент факультета журналистики МГУ им.Ломоносова Ясен Засурский отмечает юбилей

Что такое феномен Засурского? Вундеркинд. Поступил в вуз после 7-го класса. Выпустил более 20 тысяч студентов. Почти полвека - в кресле декана. Каждое утро - обязательная пробежка. Несмотря на возраст, на "ты" с самой сложнейшей техникой. И... целует ручки даже первокурсницам, чем неизменно вводит их в смущение, сообщает www.rg.ru .

В его кабинете - три тысячи книг. Вообще те, кому довелось побывать здесь, уже окрестили кабинет Засурского "алмазным фондом". Здесь так тесно, что говорят, даже сам хозяин иногда чувствует себя в нем как в гостях.

Накануне юбилея в эту сокровищницу попали не только журналисты "Российской газеты", но и студенты журфака - победители конкурса "Стань журналистом!". Разместиться было непросто. Книги, газеты, бумаги, дипломы, сувениры. Ясен Николаевич сам освобождает несколько стульев. Мы, наконец, рассаживаемся. За спиной Засурского, на подоконнике, в большой рамке - первая полоса Le petit journal, ежедневной парижской газеты, выходившей с 1863 по 1944 год.

22 тысячи Дон Кихотов

Российская газета: Ясен Николаевич, мы как в музей попали. А какой самый ценный и дорогой "экспонат" для вас?

Засурский: Один из наших преподавателей подарил мне фигурку Дон Кихота. Когда он читал о нем лекцию, говорил студентам: "Если над вами будут смеяться и называть Дон Кихотом, не обижайтесь. Это не так уж плохо - быть Дон Кихотом". Мне кажется, что Дон Кихот - это такой символ журналиста. Он во все времена воюет с ветряными мельницами, мчится на них и чего-то добивается. У моего Дон Кихота здесь даже шпага есть. Как перо у журналиста.

РГ: Говорят, Наполеон помнил каждого своего солдата по имени, а их были тысячи. А вы помните, сколько журналистов вышло из альма-матер за годы вашего деканства?

Засурский: Примерно 22 тысячи человек.

РГ: А по блату можно на журфак попасть? Что вы отвечаете, когда вам звонят выпускники-журналисты и просят устроить сына или дочку?

Засурский: Первое, что я спрашиваю, - как ребенок учится в школе. Что у него по английскому, по русскому. А потом говорю, что надо готовиться, как и всем остальным. Среди наших студентов много династий. Вот сейчас у нас на втором курсе учатся двойняшки - братья Агафоновы, дети журналиста Сергея Агафонова. Как правило, дети выпускников учатся хорошо. Во-первых, родители заботятся о том, чтобы они были как следует подготовлены. Во-вторых, сами ребята не хотят позорить своих родителей. И, в-третьих, многие способны в журналистике.

РГ: Есть ли у вас любимые студенты, общаетесь ли вы с ними?

Засурский: Помню замечательного Семена Иосифовича Николаева - в самом начале моей работы деканом был такой студент. Рисовал, знал французский. Семен был сиротой, а в то время детям, чьих родителей не удалось найти, давали отчество "отца народов". Так он и стал Иосифовичем. К сожалению, он рано умер. Очень был хороший парень. Их было много хороших, да и сейчас есть прекрасные. Недавно перед нашими студентами выступала выпускница журфака Елена Ханга. Толковая, талантливая журналистка.

РГ: Наверняка выступала в знаменитой 232-й аудитории. На ее долю многое выпало. Расскажете?

Засурский: Ее у нас несколько раз переименовывали. До революции аудитория называлась Большой Богословской, в 1918-м переименовали, естественно, в Большую Коммунистическую. А после 1991 года и по сей день - это Большая Академическая аудитория. Помню, в ней была чудесная акустика. У нас тут и Собинов пел, и Лемешев... Но случилось короткое замыкание, помещение загорелось. Пожарные тогда сказали - немедленно все ломать. Построили железобетонную основу, и акустика пропала.... Здесь до 1953 года стояли и две огромные статуи - Сталина и Ленина. Сначала Сталина в чулан убрали, а потом и Владимира Ильича. Теперь у нас все в оригинальном виде, как при Николае Первом, ведь именно он подарил университету это здание. Говорят, что кто-то хочет его отобрать у нас. Не верьте. Право собственности у Московского университета, еще с тех самых времен.

Апдайк на Моховой

РГ: Тема вашей докторской диссертации - "Американская литература ХХ века". Был ли кто-нибудь из "героев" диссертации в вашем кабинете?

Засурский: Конечно. Были и Джон Апдайк, и Эдвард Олби. Джеймс Смит - переводчик и поэт - около полугода преподавал на журфаке американскую поэзию. Проводил поэтические вечера, и к нему приходили те, кто переводил уже его стихи. Выступали и Евгений Евтушенко, и Андрей Вознесенский, и даже Борис Заходер.

РГ: Ясен Николаевич, у вас тут книги не только в шкафах и на полках - весь стол и подоконники тоже в книгах. А какая всегда под рукой?

Засурский: Как правило, это всевозможные словари.

РГ: А вот здесь с краю у вас - Евангелие...

Засурский: Объясню. Когда изучаешь становление публицистики, журналистики - очень важно знать Библию, и особенно Евангелие. Потому что в древнем прошлом учили грамоте по Евангелию. Читали его и выясняли, что такое алфавит. Многие Евангельские слова, фразы вошли в нынешнюю жизнь, вот хотя бы "соль земли". На первом курсе я читаю лекции по зарубежной журналистике. Каждый год прошу поднять руки тех, у кого есть дома Библия. В первый раз я это сделал, наверное, в 1994 году - руки подняли всего пара человек. Сейчас ситуация обратная - лишь у нескольких дома нет Библии. В этом году таких у меня пятеро. Вот у меня и лежат здесь пять Библий, я их отдам ребятам.

РГ: Получается, история нашей профессии начинается со Священного Писания?

Засурский: Можно соглашаться или нет, но не все там выдумано. Эту книгу полезно почитать. Вы знаете, что самые издаваемые книги в мире - это Библия и Сочинения Ленина.

РГ: Есть знаменитая ленинская цитата: "Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя". Вы были деканом факультета журналистики при советской и при демократической власти. Какова была степень свободы, ваш личный "коридор"?

Засурский: Вы настолько свободны, насколько вы свободны. Если хотите быть несвободным - будете. Я думаю, что был свободен. Были, конечно, в свое время неприятности из-за веры. Были верующие студенты, они тайком ходили в церковь - и нам об этом сообщили. Сообщили также, что нежелательно их учить дальше. Но мы не стали их исключать, мы перевели их на заочное отделение.

Я считаю, что если вы хотите, чтобы к вам относились по-человечески, нужно действовать в соответствии с вашей совестью.

РГ: А свой первый день в качестве декана вы помните?

Засурский: Первый день не помню. Дело в том, что меня назначили заместителем декана в 1956 году. Мне тогда было около 25 лет. С Евгением Худяковым, тогдашним деканом журфака, мы сработались. И, когда он болел, я исполнял его обязанности. Поэтому хоть юридически числюсь деканом с 1964 года, фактически мне приходилось этим заниматься гораздо раньше. Вообще-то с моим избранием был скандал. Далеко не все были "единогласны". Против меня работал и возраст, и то, что моим конкурентом на выборах был человек из партшколы.

Ясень и Шурочка

РГ: Ясен Николаевич, о вашей доброте ходят легенды. Говорят, что самый отвязный прогульщик, упав к вам в ноги, может рассчитывать на допуск к экзамену. Вам как декану доброта никогда не мешала?

Засурский: Нет. Мне тут повезло - был человек, который меня всегда поддерживал в начале моего деканства. Это был ректор Иван Георгиевич Петровский. Тоже человек требовательный, но студентов не любил отчислять. Проявлял по отношению к ним милосердие, так сказать. Мне и сейчас кажется, что если студент толковый, с журналистской точки зрения, то можно и прогулы потерпеть. Есть у нас видные журналисты, которые были не самыми дисциплинированными студентами. Я считаю, что если человек не совершил каких-то гнусных вещей (а такое, увы, случается), если просто уходил с лекций подрабатывать в газету и из-за этого не сдал зачет, ему можно помочь. Таких людей много.

РГ: Кто ваши самые известные "вечные студенты"?

Засурский: Юрий Щекочихин был, Валентин Юмашев, Владимир Беликов... Бывало, и переводились на заочное, и брали академотпуск с потерей курса, но все равно потом заканчивали.

РГ: Студенты верят, что клятва журналиста недействительна без Засурского. Вы хоть раз в жизни пропускали посвящение в студенты?

Засурский: Никогда. Это моя обязанность.

РГ: Несколько лет назад вас обидели первокурсники - сорвали напутственное слово. Вы их легко простили?

Засурский: Конечно. Они, конечно, шумели очень сильно, мне было сложно их перекричать. Да я и не пытался. Просто ушел. Потом они пришли ко мне, мы поговорили и разошлись с миром.

РГ: Сейчас на запрос "Ясен Засурский" интернет-поисковик выдает более 60 тысяч страниц. Первые - про ваше назначение президентом факультета. Для вас что-либо изменилось после того, как вы перестали быть деканом?

Засурский: Практически ничего. Я так же читаю лекции, работаю на кафедре, пишу. Просто не занимаюсь финансовыми, хозяйственными делами, меньше бумаг подписываю. Всем этим с успехом занимается наш декан - Елена Вартанова

РГ: Она ведь ваша ученица?

Засурский: Да, она выпускница 1986 года. Она очень хорошая была студентка, моя аспирантка. Занималась финской журналистикой, а потом написала докторскую по информационному обществу. Я был консультантом и руководителем ее диссертации. Она очень дельный и обязательный человек и, по-моему, очень внимательно относится к студентам.

РГ: Вы не обижаетесь, когда студенты между собой называют вас Ясенем?

Засурский: Нет, это меня совершенно не задевает. Вот звали бы меня Иван, тогда может быть.

РГ: А еще было прозвище Зашурский, потому что у вас в приемной сидела секретарь Шура. Знали об этом?

Засурский: Про такое прозвище слышу впервые, видимо, оно хранилось от меня в большой тайне. А Шура была, да. Это была замечательная женщина. Умела управляться и со студентами, и с преподавателями. Ко всем была одинаково строга. Это был такой страж у моей двери.

РГ: За 42 года, что вы были деканом, сколько секретарей сменилось?

Засурский: Не так много. Шурочка (Александра Матвеевна) была еще при Худякове и работала практически до своей смерти. Лет восемь назад ее не стало. Потом была Абдуллаева Марина Николаевна, она сейчас работает в лаборатории гендерных исследований. Она уже была гораздо мягче, чем Александра Матвеевна.

РГ: Что нужно сделать студенту, чтобы вы его запомнили?

Засурский: Что-то интересное и полезное. Но, знаете, ко мне часто приходят неуспевающие. Потому что, если студент написал диктант и сделал в нем 120 ошибок, он обязательно придет ко мне - просить о возможности пересдачи...

РГ: А вы в студенток влюблялись?

Засурский: Я всех люблю. Они такие хорошие, что просто глаза разбегаются.

Режиссер газетной полосы

РГ: Ясен Николаевич, с чего начинается ваш день?

Засурский: Я хожу по улице быстрым шагом минут 40-50. Раньше каждый день бегал.

РГ: Утренний моцион неизменен, а вот на журфаке за почти полвека произошло много изменений. Все ли они, на ваш взгляд, со знаком "плюс"?

Засурский: В основном да. Самое главное - у нас появилась новейшая техника. Представляете, в 1952 году на факультете была всего одна пишущая машинка! Трудности были, есть, они связаны с некоторыми финансовыми моментами. У нас, например, так называемый "замороженный штат", мы не можем взять нового преподавателя, надо ждать, пока освободится ставка.

Самые большие трудности были в советское время с социально-экономическими дисциплинами: историей партии, диаматом, истматом... все это нас обязывали преподавать, а студентов - учить. Во времена Горбачева удалось избавиться от этого, студенты уже могли выбирать, кем они хотят быть: консерваторами, либералами, коммунистами...

А вообще я думаю, что большие трудности сегодня не столько у факультета журналистики, сколько у самой печатной журналистики. Не можем мы восстановить нашу прессу по тиражам, по охвату аудитории. Вот кто из вас сегодня читал газету? (Поднимается несколько рук.) И все?..

РГ: Ясен Николаевич, от чего надо лечить современную журналистику?

Засурский: От узкотемия. Мне кажется, что сегодня не хватает аналитики и глубины. От газеты ждут помощи в понимании того, что сейчас происходит. Телевидение этим не занимается. У нас сейчас среди журналистов маловато профессоров. А у американцев в газете "Нью-Йорк таймс" блок по экономике ведет Пол Кругман - лауреат Нобелевской премии по экономике. Понимаете, какая разница в оценках экономики, которые дают "Нью-Йорк таймс" и наши журналисты?

В "Нью-Йорк таймс" была статья "В защиту газеты". Ее автор Джонс писал, что, может быть, бумажной газеты и не будет, но газета, как средство познания мира, как объяснение мира - останется, потому что газета - это не бумага. Это, прежде всего, коллектив и главный редактор. У нас сейчас главного редактора воспринимают в основном как администратора, а на самом-то деле он - главная фигура, он режиссер. Он выделяет главное и определяет, о чем нужно написать. Газета - институт, который учит думать и дает возможность понять, что происходит в мире. Посмотрите на верстку газеты, на первую полосу номера - и вы уже получаете представление о карте основных событий в мире. Газета имеет уникальную роль в жизни человека, поэтому с утра ее нужно читать.

РГ: Кому вредно становиться журналистом?

Засурский: Людям недобросовестным, тем, кто ищет легкой славы и легкого успеха. Журналистика - это труд, пот, иногда и кровь. Это упорная работа. Людей, которые хотят пользоваться газетой для того, чтобы решать какие-то свои дела, "гешефты", нельзя допускать в газету. Они опасны. Газета требует честности и служения истине, читателям. Существует такое понятие - "взятка словом". Слово журналиста увесистое, очень значительное, и некоторые начинают этим пользоваться в своих целях.

Интервью постфактум

Во время нашей беседы с Ясеном Засурским у него несколько раз звонил телефон. "Да-да. Скоро буду", - говорил он в трубку. Но оставался с нами. И вот, когда вроде бы все вопросы заданы, и президент журфака поднимается, чтобы проводить нас, у студентов открывается второе дыхание. Окружив мэтра, ребята сыпят вопросами.

- Ясен Николаевич, а что вы сейчас читаете?

- Диссертации. А еще книгу моего знакомого писателя Филиппа Рота, называется "Американская пастораль".

- Любимый тост врачей - за здоровье. Любимый тост экономистов - чтобы были деньги. А какой ваш любимый тост?

- Тосты не моя стезя. Вот у меня была родственница, сестра моей бабушки, которая окончила акушерские курсы императрицы Марии Александровны. У нее был такой любимый тост: "За здоровье молодых, за спасение пленных, за хорошеньких девиц и за нас, военных". Этот тост и мне нравится.

- Без каких книг не может быть журналиста?

- Библию надо читать обязательно. Без Пушкина, Гоголя, Толстого, Солженицына вы не сможете стать русскими, российскими журналистами. Наши писатели и поэты необходимы, они создают культуру и язык. Мы сами не замечаем, как говорим словами Гоголя, а еще чаще - Салтыкова-Щедрина. Его, кстати, вообще надо регулярно перечитывать - вы будете гораздо мудрее.

- Какие фильмы вы бы посоветовали обязательно посмотреть будущим журналистам?

- Любые ленты Чарли Чаплина, вообще старое американское кино, фильм "Журналист" Сергея Герасимова. И обязательно - фильм Ромма "Обыкновенный фашизм". Считаю, что эта картина очень важна. Фильм о Германии, который помогает понять, как опасны разные поступки, которые иногда делают ради того, чтобы привлечь внимание, и об опасности фашистской пропаганды. Это классика, и она нам сегодня очень нужна.

Глазами студентов

В своем интервью "Российской газете" Ясен Николаевич рассказал о своих взаимоотношениях со студентами, взглядах на происходящее в мире и в журналистике, а также о самом интересном, что ему приходилось видеть за 42 года деканства на журфаке.

Маргарита Попова, студентка 1-го курса

"Журналист воюет с ветряными мельницами. Мчится на них и чего-то добивается"

- Ясен Николаевич, ваш кабинет, который сам стал уже легендарным, - как сокровищница. Расскажите, с какого года вы в этом кабинете? Какова его история?

- С 1978 года. У меня был прекрасный кабинет в здании на углу Герцена, Большой Никитской и Моховой. Потом построили новое здание гуманитарного факультета. Сначала нам предложили переехать туда, однако, честно вам скажу, в силу своего консерватизма я считал, что надо остаться здесь. Потому что это центр. Все газеты, радио, телевидение и журналисты рядом. Рядом с Кремлем. Все здесь рядом.

- И Лубянка.

- Да, и Лубянка. Раньше этот кабинет на Моховой, в котором мы сейчас находимся, и кабинет зам. декана представляли собой большой зал - потом его перегородили. В то время никто не хотел сюда ехать, все считали, что здания нужны новые, железобетонные, стекла много. А что это реально означает? Зимой холодно, продувается, а летом там жара и духота. Поэтому сейчас все и возмущаются, что журналистам досталось лучшее здание. Мы его долго обживали. Был даже один неприятный момент - загорелась Коммунистическая аудитория. По-моему, произошло короткое замыкание.

Вызвали пожарных, и они сказали немедленно разрушить эту аудиторию, чтобы сделать безопасное для пожаров основание. Там построили железобетонную основу, и зал пропал, потому что акустика была испорчена. А акустика действительно была очень хорошая. Тут пел Собинов, Лемешев, лучшие артисты выступали. Раньше эта аудитория называлась Богословской, потому что там выступали наши богословы. Потом Коммунистической - тут были диспуты в 1918 году, и коммунисты-профессора победили. А после августа 1951 переименовали в Большую Академическую.

- Ясен Николаевич, а правда ли, что у вас было прозвище Зашурский, потому что в приемной сидела секретарь Шура?

- Зашурский? Это я первый раз слышу. Видимо, хранилось в большой тайне. Шура, да. Шурочка была замечательная женщина. Она умела управляться и со студентами, и с преподавателями одинаково строго. Строгий страж.

- Вы 42 года возглавляли деканат. Сколько секретарей у вас за это время было?

- Не так много. Шурочка начинала еще при Худякове и потом была своей фактически до смерти. Она умерла лет восемь тому назад. Еще была у нас очень хорошая Марина Николаевна Абдуллаева, она сейчас работает в лаборатории гендерных исследований. Очень приятный человек, гораздо мягче, чем Александра Матвеевна.

- А сколько у вас книг в кабинете? Хотя бы примерно.

- Я думаю, тысячи три.

- А настольная есть? Вижу, что стол весь занят книгами - здесь несколько экземпляров Евангелия, например, - но все-таки.

- Словари, словари. А Евангелие - я вам объясню, в чем дело. Я веду на первом курсе введение в мировую журналистику, и студентам, чтобы понять, как развивалась публицистика, очень важно знать Библию, и особенно Евангелие. В прошлом даже грамоте учили по Евангелию. Помимо всего прочего, это еще и очень интересное чтение. На первом курсе оказалось пять студентов, у которых не было Библии. Мне достали пять экземпляров, и я их отдам.

- Ясен Николаевич, а как долго вы ищете нужную книгу в своем кабинете?

- У меня сейчас порядок, все заведено в компьютере, можно узнать на какой полке и на каком месте что лежит.

- Скажите, а какой экспонат для вас самый ценный и дорогой? Может быть, с чем-то счастливые моменты жизни связаны?

- У меня есть Дон Кихот. Преподаватель, который читал у нас лекции, однажды сказал, что быть Дон Кихотом не так уж и плохо. Мне кажется, что Дон Кихот - это такой символ журналиста, который воюет с ветряными мельницами, мчится на них и чего-то добивается. У статуэтки тут и шпага есть.

- Шпага настоящая. Вместо повышенной стипендии можно получить возможность подержать шпагу Дон Кихота Засурского.

- Слава Богу, никто не использовал ее в качестве холодного оружия.

"Я их всех люблю"

- Наполеон был великим по многим причинам, но также было у него и одно удивительное качество: он помнил поименно многих солдат, всего около шести тысяч человек. Меня всегда потрясает, Ясен Николаевич, как вы помните своих выпускников. Сколько за эти годы вашего деканства выпущено?

- 22 тысячи.

- У этих выпускников появились свои дети. Целые династии. Какой ответ у вас есть, когда вам звонит папа и говорит, что сын поступает на факультет журналистики?

- Сначала спрашиваю, что у него в школе по английскому, по русскому, литературе. Потом говорю - надо готовиться. В принципе, дети бывших студентов обычно учатся хорошо. Во-первых, родители заботятся о том, чтобы они были подготовлены. Во-вторых, сами дети не хотят позорить своих родителей. И, в-третьих, как правило, у многих есть способности к журналистике.

- Продолжим вопросы о выпускниках. Есть ли у вас любимые студенты, общаетесь ли вы с ними?

- Любимые студенты появились у меня сразу же, как я начал работать. Первым был Семен Иосифович Николаев. Он был прекрасным студентом: рисовал, знал французский язык. Он был сиротой, поэтому и отчество у него было Иосифович - сиротам, у которых не могли обнаружить родителей, давали отчество от отца народов. Очень хороший парень. И сейчас есть прекрасные. У нас в субботу перед студентами выступала наша выпускница Елена Ханга. Замечательная, хорошая девочка. И толковая, талантливая журналистка. Она прекрасно выглядит, была звездой тенниса и очень хорошо работала в Америке.

- Ясен Николаевич, среди студентов вы известны своей исключительной добротой. Прогульщик, которого не допускали к экзамену, мог рассчитывать на то, что он придет к вам, упадет в ноги, и вы ему поможете. Ваша доброта мешала вам как декану?

- У меня был в этом смысле человек, который придерживался таких же взглядов. Я был деканом, когда ректором был Иван Юрьевич Петровский. Он был требовательным человеком, но не любил студентов отчислять и тоже проявлял по отношению к ним милосердие. Мне кажется, что если человек способный, если он не совершал каких-то гнусных вещей, а просто ходил подработать в газету и из-за этого не сдал что-то, можно ему помочь. И я должен вам сказать, что есть видные журналисты, которые были не самыми приличными студентами.

- Говорят, что вы учреждали в свое время премию "Разгильдяй первой и второй степени".

- Нет, у нас такой премии не было. Я мог назвать студента разгильдяем любой степени, но звания такого мы не учреждали. Это неправда.

- Студенты верят, что клятва журналиста недействительна без Засурского. Вы хоть раз в жизни пропускали посвящение в студенты или присутствуете всегда?

- Да, конечно, это моя обязанность.

- То есть вы никогда не пропускали?

- Не пропускал. У меня же лекции были на первом курсе всегда. Как можно пропустить?

- Вспомним такой не очень приятный случай. Несколько лет назад вас обидели первокурсники- сорвали ваше напутственное слово. Вам легко было их простить?

- Конечно. А чего же? В тот раз они шумели сильно, а это очень трудно остановить. Все это было снято на пленку, и я потом посмотрел, тогда уже телевидение размещало ролики на своем сайте. Я поговорил с первокурсниками, и мы разошлись с миром. Потом я же им лекции читал.

- Что нужно сделать студенту, чтобы вы его запомнили?

- Я думаю, что надо сделать что-то интересное и полезное. Конечно, не с крыши же прыгнуть. Если ко мне приведут студента, который написал диктант, и там было 120 ошибок, я его не запомню. Вот у нас недавно проводили диктант для преподавателей…

- И как они написали?

- По-разному.

- А вы в студенток влюблялись?

- Я всех люблю. Они такие хорошие, глаза разбегаются.

"Вы настолько свободны, насколько вы свободны"

- С чего рабочий день ваш начинается?

- Начинается с того, что я иду на улицу. Я бегал долгое время, сейчас просто быстро хожу, примерно минут сорок-пятьдесят.

- Ясен Николаевич, есть знаменитая ленинская цитата, которую мы все учили: "Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя". Скажите пожалуйста, будучи деканом факультета журналистики при советской или при демократической власти, какую степень свободы вы ощущаете?

- Вы настолько свободны, насколько вы свободны. И если вы хотите быть несвободны, вы будете. В основном, я думаю, что я был свободен. И неприятности были, конечно, из-за этого, но я готов был все это терпеть. У нас, например, были неприятности из-за веры. Нам сообщили, что есть студенты, которые тайком ходят в церковь, и потребовали их исключить. Мы не отчислили, перевели их на заочное отделение. Они окончили, работают. Все в порядке. Мы старались их защитить. Если вы хотите, чтобы люди к вам относились по-человечески, то нужно действовать в соответствии с вашей совестью.

- Скажите, пожалуйста, вы помните свой первый день в качестве декана?

- Первый день я не помню. И я вам объясню почему. Я был назначен в 56-м году заместителем декана. Мне тогда было 24-25 лет. Я начал работать, и наш декан очень меня хвалил. Кстати, деканом в то время был Евгений Иванович Худяков - он был заместителем главного редактора "Известий". Когда он болел, мне приходилось исполнять его обязанности. Поэтому я числюсь юридически деканом с 64-го года, но фактически мне приходилось этим заниматься гораздо раньше. Вообще у нас был скандал большой с моим избранием. Во всяком случае, не все хотели избирать меня, поскольку я был не самым послушным человеком. Многие хотели назначить очень хорошего человека из партшколы - Алексея Константиновича Белкова. Но наши преподаватели восстали. Они боялись, что он их заставит заниматься партийной пропагандой. А у нас была установка с самого начала - про Сталина тут можно говорить все что угодно. При Сталине вообще было много дискуссий относительно журналистики, и в них участвовали разные люди: Илья Эренбург, Константин Симонов и многие другие. У них были свои взгляды на журналистику. Например, Эренбург считал лучшей нашей журналистикой спортивную.

- Почему?

- Он говорил, что это самая правдивая журналистика. Хотя потом выяснилось, что это не совсем так. Когда появились транзисторы, работал самый знаменитый наш радиорепортер Вадим Синявский. Многие болельщики стали ходить на стадион с транзисторами, чтобы слушать его репортаж  и лучше понимать, что происходит. Вот тогда они и выяснили, что все его рассказы об ударах с центра поля, поворотах и прочем, скажем так, были не совсем точны.

- Сейчас на запрос "Ясен Засурский" интернет-поисковик выдает более 60 тысяч страниц, и первая из них про то, как вы стали президентом факультета. Скажите пожалуйста, для вас что-либо изменилось после того, как вы сменили должность?

- Нет, ничего не изменилось. Я по-прежнему читаю лекции на факультете, работаю на кафедре, пишу работы. Я просто не занимаюсь другими делами, скажем, финансовыми, хозяйственными. И, кроме того, у нас прекрасный декан - Елена Леонидовна Вартанова.

- Ваша ученица?

- Да. Наша выпускница 86-го года. Она очень хорошая студентка была, моя аспирантка. Елена Леонидовна прошла все административные роли. Она была редактором и занималась финской журналистикой. Будучи редактором, она написала и защитила диссертацию - сначала кандидатскую, потом докторскую - по информационному обществу. Я был консультантом и руководителем ее диссертации. Елена Леонидовна - очень хороший и очень дельный, обязательный человек. К тому же она, по-моему, внимательно к студентам относится.

- Ясен Николаевич, понятно, что на журфаке за 42 года вашего деканства поменялось очень многое. Как вы считаете, все ли  изменения были со знаком плюс?

- В основном, я думаю, со знаком плюс. Во-первых, у нас появилась техника, которой раньше не было. Представляете, в 52-ом году была всего лишь одна пишущая машинка. Были, конечно, и трудности, прежде всего, с финансированием факультета. Кроме того, у нас замороженный штат и мы не можем взять новых преподавателей. Получается, мы можем взять человека на работу, только когда кто-то помрет. Вообще всегда бывают разные моменты, да и события все оценивают по-разному.

- Ясен Николаевич, мы все знаем, что вы свою докторскую защищали по теме "Американская литература XX века". А кто-нибудь из тех писателей, чье творчество вы рассматривали, побывал в этом кабинете?

- Да. Воннегут, Апдайк, например. У нас была американо-советская писательская группа, которая проводила ежегодные дискуссии. В них участвовали, например, Бакланов, Катаев, Айтматов, Аксенов. Очень хорошие люди. Были грузинские писатели, например, Абашидзе, замечательный украинский поэт Иван Драч. У нас был вечер, на котором выступали Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, хороший поэт и очень остроумный человек Борис Заходер.

"Журналистика - это труд, это пот, иногда и кровь"

- Ясен Николаевич, от чего надо лечить современную журналистику?

- Думаю, от узкотемия. Конечно, в информационном плане все очень пристойно. Например, свежие политические новости вы узнаете еще раньше, чем в Кремле. Но, мне кажется, аналитики и глубины сейчас особенно мало.

- Не хватает Лациса и Кондрашова. Правда?

- Да. У нас сейчас нет, по-моему, в тех же "Известиях" ни одного профессора-журналиста. А у американцев в газете "Нью-Йорк таймс" блок по экономике ведет Кругман. Он - лауреат Нобелевской премии. Понимаете, какая разница в оценках, которые дают "Нью-Йорк таймс" и наши экономисты. Во всех газетах у нас есть люди, которые хорошо пишут, но аналитиков не так много. Так что те, кто оставили старых аналитиков, очень выиграли - например, "Российская газета", которая сохранила для себя знаменитого Овчинникова, автора книг о Японии, Китае, и вообще замечательного публициста и очень глубокого человека. Ни одной другой газеты нет, где был бы такой человек, который мог так написать о происходящем в мире. И это очень важно, ведь газета - это больше, чем бумага, это тот инструмент, тот институт, который учит думать.

- Ясен Николаевич, такой вопрос назрел - кому, по-вашему, вредно становиться журналистом?

- Вредно становиться людям недобросовестным, тем, кто ищет легкой славы и легкого успеха, потому что журналистика - это труд, это пот, иногда и кровь. Газета все-таки требует честности и служения истине, правде, служения читателям.

- Ясен Николаевич, а вы что сейчас читаете?

- Я читаю...

- Диссертации докторские.

- Диссертации, конечно, читаю. Читаю книгу моего знакомого писателя Филиппа Рота, называется "Американская пастораль". Интересная книга.

- Без каких книг не может быть журналиста?

- Библию надо читать, наших великих писателей. Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Солженицын. Я могу назвать многих. Я считаю, что наши писатели и поэты необходимы. Мы сами не замечаем, как говорим словами Гоголя, Пушкина. Также я считаю, что журналистам особенно важно регулярно перечитывать Салтыкова-Щедрина. Вы будете гораздо мудрее.

Чашка чая с корифеем журналистики

Виктор Смеюха, студент 1 курса факультета журналистики МГУ.
Ясен Засурский экстерном закончил школу и поступил на английский факультет московского государственного педагогического института иностранных языков им. М. Тореза, будучи четырнадцатилетним мальчиком. В 37 лет он уже доктор филологических наук, а в 38 - профессор. За время своей научной деятельности Засурский написал более двухсот научных работ и шестнадцать монографий, получил два ордена "Знак Почета", орден Трудового Красного Знамени и даже золотую  медаль ЮНЕСКО имени Махатмы Ганди и дважды стал лауреатом Ломоносовской премии.

Ясен Николаевич стал деканом факультета журналистики, когда ему было 34. "У нас был скандал большой с моим избранием. Во всяком случае, не все хотели избирать, поскольку я  был не самый послушный",- поделился секретом нынешний президент факультета. Конкурентом Ясена Николаевича был партийный работник по фамилии Белков, однако свободолюбие служителей четвертой власти победило. "Выборы были сложные. И я считаю, что он мог бы быть деканом. Но наши преподаватели восстали. Они боялись, что он их заставит заниматься партийной пропагандой, и хотели, чтобы у них было больше свободы. А у нас была установка с самого начала, что тут про Сталина можно все, что угодно говорить. Я считаю, что десталинизация - важнейшее дело, которым мы должны заниматься",- расставляет акценты Ясен Николаевич. "Был человек, который меня поддерживал в начале, когда я стал деканом. Я был деканом, когда ректором был Иван Юрьевич Петровский. Он тоже был человек требовательный, но он не любил студентов отчислять. Когда он вел прием студентов, со всеми разговаривал сам. В этом смысле, он любил студентов, и он тоже проявлял по отношению к ним милосердие. В данном случае, мне кажется, что если студент толковый, с точки зрения журналистской, может быть, и можно потерпеть. И я должен вам сказать, что есть видные журналисты, которые были не самыми приличными студентами",- рассказывает профессор.  В должности декана он пробыл 42 года, что является беспрецедентным случаем в научной практике МГУ, да и всех московских ВУЗов.  За это время стены журфака покинуло более двадцати двух тысяч выпускников, а также многое изменилось. Сам Засурский, посмеиваясь, вспоминает: "В основном, изменения со знаком плюс. Потому что у нас появилась техника, которой у нас не было. Представляете, была одна машинка пишущая в 52-м году". Представить это сложно, особенно сейчас, когда факультет журналистики МГУ оборудован по последнему слову техники. Радио- и телецентр факультета по оснащенности не уступает студиям ведущих российских теле- и радиокомпаний. "Мы получили технику. У нас, конечно, изменения были. Трудности какие-нибудь. Они связаны с финансовыми моментами прежде всего, с финансированием факультета. Это дело тяжелое",- рассказывает профессор.

"Конечно, у нас были и неприятности ... из-за веры. У нас были верующие студенты, они тайком ходили в церковь и нам сообщили. Их имена сообщили, сказали, что не надо их учить. Другие факультеты, по-моему, все-таки исключили. Мы не исключили, мы перевели их на заочное отделение. Они окончили, работают. Все в порядке. Мы старались их защитить",- делится не самыми радужными воспоминаниями Ясен Николаевич и тут же добавляет: "Все зависит от вас. Если вы хотите быть самым, самым любимым и уважаемым деканом, вам нужно, конечно же, все эти указания выполнять. А если вы хотите, чтобы к вам относились по-человечески люди, то нужно действовать иначе - в согласии с вашей совестью".

"Но, несмотря на все строгости, при Сталине были дискуссии относительно журналистики, и в них участвовали разные люди: Илья Эренбург, Константин Симонов и многие другие. У них свои были взгляды на журналистику. Например, Эренбург считал лучшей нашей журналистикой спортивную. Это самая правдивая журналистика. Хотя, потом выяснилось, что и это не так. Когда появились транзисторы, у нас самый знаменитый был радиорепортер Вадим Синявский. Когда стали продавать транзисторы, болельщики стали ходить на стадион с транзисторами, чтобы слушать его репортаж, чтобы лучше понимать, что происходит. И тогда они выяснили, что все его рассказы об ударах с центра поля по воротам, они были не совсем точны. Но, тем не менее, тогда он рассказывал",- улыбаясь, вспоминает Ясен Николаевич.

На вопрос "С чего начинается Ваш рабочий день?" Ясен Николаевич, посмеиваясь, ответил: "Начинается с того, что я иду на улицу, я бегал долгое время, сейчас я хожу быстро утром, примерно, минут 40-50. Все меняется".

Рабочий кабинет президента факультета напоминает библиотеку и музейный зал одновременно. Повсюду сувениры, привезенные со всего света. Ясен Николаевич держит в руках самую дорогую его сердцу вещь - долговязую статуэтку Дон Кихота. "У меня есть Дон Кихот. У нас был преподаватель, который читал лекцию о Дон Кихоте, и он сказал, если над вами будут смеяться, называть Дон Кихотом, то вы не обижайтесь, это не так уж плохо - быть Дон Кихотом. Мне кажется, что Дон Кихот - это такой символ журналиста. Воюет с ветряными мельницами. Он мчится на них, и чего-то добивается. У него тут шпага есть. Шпага настоящая. Слава Богу, никто не использовал в качестве холодного оружия",- шутит профессор. Кабинет поражает обилием книг: они практически везде - на полках, в шкафах, на столе… "Здесь более трех тысяч книг",- с гордостью замечает Ясен Николаевич, обводя взглядом свое рабочее место. Настольные книги профессора - конечно же, словари и…Евангелие. "Для становления публицистики очень важно знать Библию, и особенно Евангелие. Потому что в древнем нашем прошлом учили грамоте по Евангелию. Читали Евангелие и выясняли, что такое алфавит. Многие Евангельские слова, фразы вошли: "соль Земли", например. Это прекрасное чтение. Вы знаете, что были два автора, которые больше всех изданы были в мире - это Библия и Ленин",- говорит Засурский. Ясен Николаевич защищал докторскую по теме "Американская литература XX двадцатого века", и он лично знаком с теми людьми, по чьему творчеству писал научную работу. В легендарном кабинете декана побывали американские классики Апдайк, Олби, Джеймс Смит. В гостях у декана были и русские классики. "Из советских: Бакланов, Катаев, Айтматов, Аксенов. Были писатели разные, достаточно много писателей. Были грузины писатели - Абашидзе. Были замечательные украинские поэты - Иван Драч, очень хороший поэт.",- прикрыв глаза, вспоминает Засурский. "У нас была такая группа американо-советская писательская, которая проводила ежегодные дискуссии. У нас проводился вечер, на котором выступали Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский. Они у нас здесь выступали",- делится воспоминаниями профессор, держа в руках чашку чая.

Очень интересна  история получения факультетом журналистики старинного здания на Моховой, 9, в самом сердце Москвы. "В 1954 году после смерти Сталина уже был закончен наш университет на Ленгорах. Делили это здание. Я и не собирался участвовать в дележе. Я говорил, я не буду мешать вам, берите все, что хотите, только оставьте нас здесь. И они никто не хотели брать это здание. Отдали его нам. Мы выиграли. Мы это здание обживали. И сейчас они всячески возмущаются, что этим журналистам дали лучшее здание. Но тогда они считали, что им нужно новое, железобетонное, стекла много",- президент факультета задорно улыбается. "Потом, по-моему, в начале 70-х построили гуманитарный корпус, и туда нам предложили переехать. Но я не хотел туда переезжать, честно вам скажу, в силу своего консерватизма. Я считал, что надо остаться здесь. Потому что это центр. Все газеты, радио, телевидение, и журналисты рядом. Рядом с Кремлем. Все здесь рядом. И Лубянка",- объясняет профессор. По его словам - находиться в центре столицы - значит, находиться в центре событий, что для журналистской деятельности играет решающую роль.

Ясен Николаевич любит факультет всей душой, словно дом, в котором прожил больше полувека. "Нет, я никогда не хотел поменять работу. У меня были предложения, но я никогда не занимался этим",- отрезал президент факультета и отрицательно покачал головой.

Профессор выявил основные слабые стороны современной отечественной журналистики. "Я думаю, что трудности у печати, прежде всего. Не можем мы восстановить нашу прессу по тиражам, по охвату аудитории. Кто из вас сегодня читал газету?",- спросил Ясен Николаевич у студентов. Из практически десяти человек только один поднял руку. "Видите? И не стыдно вам? Бесстыжие…",- с сожалением произнес Засурский.  "Российскую журналистику нужно лечить от узкотемия. Конечно, в информационном плане она все-таки очень пристойная, и мы всё узнаём. Нам не нужно - что там, в Кремле происходит. Это вы узнаете еще раньше, чем в Кремле узнают. Мне кажется, что аналитики и глубины не хватает - сегодня это особенно сказывается. Плохо, отрицательно сказывается, потому что все-таки от газеты ждут помощи в понимании того, что сейчас кризис. И реальных аналитических материалов нет. Скажем, мы все говорим о том, что это результат того, что был пузырь создан долларами. Телевидение этим не занимается. У американцев в газете "Нью-Йорк таймс" блок по экономике ведет Кругман. Он лауреат Нобелевской премии по экономике. Понимаете, какая разница в оценках экономики, которые дают "Нью-Йорк таймс" и наши экономисты. Они всё знают, многое знают, но понять это очень трудно. И у американцев сейчас всё более высокий уровень требований к журналистам, потому что журналист должен помочь понять, что происходит в мире. Была статья в "Нью-Йорк таймс" "В защиту газеты", где автор этой статьи Джонс писал, что может быть бумажной газеты и не будет, но газета, как средство познания мира, как объяснение мира - она  останется, потому что газета - это не бумага, это тот инструмент, тот институт, который учит думать и дает возможность понять, что происходит в мире. Даже если вы посмотрите на верстку газеты, просто на номер, вы уже получаете представление о карте событий основных, которые в мире произошли. И это очень важно. Газета имеет уникальную роль в жизни людей, в жизни человека, поэтому ее с утра нужно читать. Даже на нее достаточно посмотреть, и вы узнаете, что в мире происходит, это очень важно. А сейчас мы идем к миру, когда знания играют всё более важную роль. Президент Медведев говорит об инновациях. Но чтобы инновации были, надо людей, которые их могут продвигать", говорит Ясен Николаевич. "У нас сейчас главного редактора воспринимают в основном как администратора, а на самом деле главный редактор - это главная фигура, от него многое зависит, и всё, в общем, зависит. Он не пишет часто. Не надо ему писать. Он режиссер. Он выделяет главное и определяет, о чем нужно написать. И звезд таких, которые пишут хорошо, такие люди есть у нас во всех газетах. Но аналитиков не так много. Но те, кто имели старых аналитиков, очень сильно выиграли",- дает оценку состоянию современной журналистики в России профессор.

Также Ясен Николаевич рассказал, кому, по его мнению, не стоит браться за перо. "Вредно становиться журналистом людям недобросовестным. Тем, кто ищет легкой славы и легкого успеха, потому что журналистика - это труд, это пот, иногда и кровь. Это упорная работа. В этом смысле и причина, почему защищают газеты, потому что там собираются люди, которые следят, мониторинг ведут того, что происходит в мире, и они всегда могут вам объяснить, что в мире происходит. И когда случаются какие-то необычные события, то начинаются запросы на сайты. И больше всего запросов на сайты газетные поступает, потому что люди ищут достоверную информацию в газетах. Они знают - радио очень важно, интересно, телевидение - тоже. Но искать на телевизионном сайте такую информацию бесполезно. Газета - это очень важно. Людей, которые хотят жить ради того, чтобы пользоваться газетой для того, чтобы решать свои дела, очень опасны, их нельзя допускать в газету. Газета требует честности и служения все-таки истине, служения правде, служения читателям",- утверждает профессор.

Напоследок мэтр журналистики дал несколько практических советов молодежи, которая хочет посвятить свою жизнь служению истине. "Библию надо читать. Надо читать, конечно, наших великих писателей. Я думаю, без Пушкина вы не можете быть русским журналистом, российским. Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Солженицын. Я могу назвать многих. Я считаю, что наши писатели и поэты необходимы, вы должны знать, и наших поэтов и писателей, они создают культуру и язык. Мы говорим, конечно, на русском языке, но это язык Пушкина, мы сами не замечаем, как говорим словами Гоголя, Пушкина, а еще чаще Салтыкова-Щедрина. Я считаю, особенно важно для журналиста перечитывать регулярно Салтыкова-Щедрина, вы будете гораздо мудрее. Из фильмов я бы советовал вам посмотреть любой фильм Чарли Чаплина, особенно старые американские фильмы. Я думаю, надо посмотреть фильм Ромма "Обыкновенный фашизм", считаю, этот фильм очень важен в нашей жизни. Это фильм о Германии, фильм, который помогает понять, как опасны разные поступки, которые иногда делают ради того чтобы привлечь внимание, и он об опасности фашистской пропаганды",- отметил Засурский.

Так прошла наша встреча с самым главным теоретиком российской журналистики.

Досье.

Ясен Николаевич Засурский родился в Москве 29 октября 1929 года. В 1944 году, после 7-го класса, поступил в Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М.Тореза. С 1953-го начал работать на факультете журналистики МГУ. С 1957 года - завкафедрой зарубежной журналистики и литературы. В 1965 году был избран деканом. В 2007 году стал президентом факультета.

Засурский - автор более 200 научных работ, среди которых 16 монографий. Был награжден двумя орденами "Знак Почета", орденом Трудового Красного Знамени, золотой медалью ЮНЕСКО имени Махатмы Ганди. Два раза становился лауреатом Ломоносовской премии. Также получил премию "Триумф".

Кандидатская диссертация - "Творчество Теодора Драйзера".

Докторская диссертация - "Американская литература ХХ века" (доктор филологических наук с 1967 года).

Женат, имеет сына и двоих внуков, один из которых - Иван - возглавляет кафедру новых медиа и теории коммуникации на факультете журналистики МГУ.

Сейчас профессор Засурский читает на журфаке лекции по курсам: "Введение в мировую журналистику", "История зарубежной журналистики", "Современные зарубежные СМИ", "История зарубежной литературы XX века: Великобритания и США", ведет ряд спецсеминаров.