Алексей Венедиктов: "Наши слушатели не зомбируются"

О том, почему общественно-политические радиостанции не так привлекательны для инвесторов, как музыкальные, GZT.ru рассказал главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов.

- Данные социологических служб показывают, что рейтинги вашей радиостанции растут, даже несмотря на ее немузыкальный формат. Чем объясняете?
- Уничтожением ТВС. Думаю, люди, не получая достаточно информации из официальных госисточников, перекинулись на радио. Мы - информационная радиостанция, получившая незначительную для ТВС и значительную для нас часть аудитории. Видимо, необходимость в более полной, скажем мягко, информации в условиях монополизации именно информационного вещания государственными СМИ повысилась… И эта ситуация позволяет нам получать доходы, впрочем, не делая нас супердоходными. По моим подсчетам, нас с учетом нашего формата слушает ежедневно порядка 400 тысяч человек.

Наша радиостанция - это бизнес: мы ни копейки не берем от своих акционеров, не берем кредиты. Более того, из прибыли прошлого года погашаем векселя, у нас нет ни одного просроченного векселя 1995-1997 годов. В этом смысле акционеры нами, думаю, довольны. Хотя от одного из них, менеджера "Газпрома", поступил вопрос, не изменить ли нам формат на музыкальное радио: доходы больше, затраты меньше.

- Это не гендиректор "Газпром-Медиа" Александр Дыбаль?
- Нет, это не он. Думаю, у нас полное, 100-процентное взаимопонимание с Александром Дыбалем, он ведь работал на радио "Балтика". Даже тогда, когда он как представитель акционеров не согласен с некоторыми нашими решениями, я всегда понимаю почему. И наоборот.

- И действительно акционеры могут перевести вас на музыкальный формат?
- Конечно, я в этом сомневаюсь, но это право и решение акционеров. Они могут предложить изменить формат, правда, для этого придется отказываться от нынешней лицензии. Вообще же мы считаем, что успех радиостанции должен быть связан с единым подходом разных групп в управлении. Наверное, нужно сосредоточить собственность в одних руках. Напомню, "Газпром" сейчас контролирует 66% акций "Эха Москвы", остальные - у журналистов "Эха". Мы готовы выкупить акции у "Газпрома" - и это предложили; мы готовы продать наши акции и уйти. А готовы работать и в нынешней ситуации - до тех пор, пока в нашу редакционную деятельность не вмешиваются. Но скажу совершенно честно: за два с половиной года, когда "Газпром" оказался нашим акционером в результате событий, которые еще предстоит исследовать юридически, мы имели всего две попытки вмешательства в редакционную политику. Во время Дубровки мне позвонил представитель акционеров Борис Йордан и попросил не давать больше слово террористам в прямом эфире. Эта просьба была выполнена, более того, мы это закрепили на радиостанции в неком кодексе поведения. Кроме этой была просьба не давать слово родственникам заложников. Она была отвергнута. С тех пор за все это время никакого давления ни по какому вопросу со стороны не было. Так что те обязательства, которые возложил на себя сначала Борис Йордан, а потом и Александр Дыбаль, в этой части абсолютно соблюдаются, мне не на что жаловаться.

Другое дело, что они оба рассказывали мне о реакции людей из власти на разные материалы станции. И появляются вопросы типа: "Зачем тебе Шендерович?", "Зачем тебе Латынина?", "Зачем тебе Пархоменко?". На что ответ всегда один: для поднятия рейтинга и привлечения рекламы. Правда, эти вопросы задают не только акционеры, но и представители государства. Ведь все понимают, что "Эхо Москвы" является политическим фактором. И успех "Эха" - это команда, которая его делает, которая, несмотря на смену акционеров, поддерживает близкие отношения со всеми политическими силами: и с коммунистами, и с "Единой Россией", и с правыми, и с левыми, и с опальными олигархами. Я недавно, кстати, сделал туристический тур по опальным олигархам: был у господина Невзлина, господина Гусинского, господина Березовского. Я общаюсь с ними, потому что это люди, которые имеют собственный взгляд на происходящее в стране. Кроме того, благодаря этому общению мы получаем информацию. Мы первые, например, дали информацию о том, что сделка ЮКОСа и "Сибнефти" расторгнута. Также мы общаемся с людьми во всех элитах, это развитие бизнеса. Вообще, когда "Эхо Москвы" получает информацию, то знает, что она честная, - она идет и с той, и с другой стороны. Запретить мне общаться с господином Путиным, например, акционеры не могут, так же как с господами Гусинским и Березовским. Впрочем, я сам собственник. И как человек, которому принадлежат 18% акций радиостанции, не хочу, чтобы их стоимость упала. Но все же, если вдруг появится выбор между редакционной политикой и стоимостью акций, он будет в пользу редакционной политики.

У журналистского коллектива с акционерами есть общие интересы. Так, все группы акционеров считают, например, что в новом проекте закона о СМИ и в нынешней практике государственные СМИ имеют преференции на рынке перед частными. Это нечестная конкуренция, ведь все эти СМИ работают на одном и том же рекламном рынке. А в новом проекте закона, подготовленном Индустриальным комитетом, эти преференции не устранены, поэтому мы все готовы работать над тем, чтобы соблюдалось равенство на рынке.

- Знаете, что меня поражает в вашей истории больше всего? Вы единственное СМИ "Медиа-Моста", которое и сохранилось, и не изменило свою редакционную политику.
- Мы просто рассматривали наши действия не как коммерцию, а как бизнес в широком смысле слова. Когда началась битва за "Связьинвест", именно "Эхо" предоставило эфир господину Минкину, который обличил господина Чубайса с его компанией. А на следующий день я предложил Чубайсу прийти к нам на эфир. Сначала он согласился, потом отказался, но в итоге у нас был Кох. Нельзя сказать, что мы ведем войну. Мы всем воюющим сторонам предлагаем стрелять на нашем поле. Я всегда говорю в глаза любому то, что говорю в эфире.

Кроме того, не надо забывать очень важную вещь: "Эхо" для президента Путина не является электоральным ресурсом, мы не влияем на выбор людей. Мы делаем эфиры для тех, кто является самостоятельным. Для них мы лишь один из источников информации. Мы не можем зомбировать наших слушателей, потому что они не зомбируются. А не зомбируются оттого, что они наши слушатели. При этом мы понимаем, что в отличие от эренбурговской оттепели сейчас наступает похолодание, зима. Думаю, для "Эха Москвы" наступают трудные времена - не с точки зрения бизнеса, а с точки зрения политики. Я не исключаю, что акционеры поставят задачу (или их об этом попросят) изменить редакционную политику. И, конечно, если так произойдет, то, ровно так же как и с другими СМИ, - с сопутствующими спорами так называемых хозяйствующих субъектов...

Мы находимся в преддверии довольно тяжелых лет, когда упадут цены на нефть, когда нужно будет искусственно поднимать рейтинг правящей элиты. А "Эхо Москвы" не будет делать этого до тех пор, пока я главный редактор. Мы готовы рисковать всем, но не готовы рисковать репутацией. То, что медиа - особый бизнес, в свое время не понял Альфред Кох. И сделал то, что он сделал. Я же уйду лишь в том случае, если не смогу делать то, что считаю правильным. Или меня уйдут.

- Ситуация на станции настолько серьезна, что вы говорите об уходе?
- Нет, это общая тенденция. Я просто слежу за тем, во что превращаются СМИ, прежде всего электронные. Но пока с нашими акционерами мы договариваемся - как с Александром Дыбалем, так и с большим "Газпромом".

- А давно радиостанция стала прибыльной?
- У нас внутри полномочия распределены так: генеральный директор зарабатывает, а я трачу. Я знаю, что после того, как в прошлом году были заплачены все налоги, все векселя были погашены, а значительные суммы вложены в развитие. В этом году у нас идет значительный рост. А доходы мы начали получать уже с 2000 года. В 1998 году мы, конечно, упали, в 1999 мы были в нуле. Точные цифры назвать не могу, это не мой вопрос.