Юрий Костин о том, чем живет радиоиндустрия

Журналист, писатель, гендиректор ГПМ Радио и вице-президент Российской академии радио (РАР) Юрий Костин рассказал «МИР 24» о Форуме русскоязычных вещателей, радиовещании в СССР и многом другом.

В этом году Академии исполняется 10 лет. Расскажите, какой путь она прошла?

Прорывом стало само создание академии. 7 декабря 2007 года собралось большое количество вещателей, конкурирующих на очень жестком, небольшом по объему рынке. Практически все вещатели объединились, чтобы решать индустриальные вопросы. В истории отечественного радио – нового, коммерческого, это, безусловно, был первый подобный случай. Новая история коммерческого радио насчитывала всего лишь 17 лет. Хотя у нас тут год проходит за два, а то и за три, поэтому за это время накопилось много вопросов. Вторая веха – это важный вклад РАР в урегулирование взаимоотношений между различными организациями, от которых мы зависим, подписание протоколов с Российским авторским обществом и ВОИС о ставках авторского вознаграждения. Дело в том, что до момента образования Академии, до того, как мы начали этим заниматься, эти вопросы находились в первозданном хаосе. Через некоторое время Академия начала заниматься вопросом авторских прав в интернете, поскольку очень многие пиратским способом использовали наш контент. В этой борьбе мы преуспели. Но вместе с тем, понимая, что аудитории нужен стримминг, нужен сервис в интернете, и вообще, слушание радиостанций во многом сейчас происходит в Сети, понимая это, мы каждый в своей компании создавали собственные интернет-сервисы. Но, тем не менее, на площадке Академии все это обсуждалось.

Безусловно, полтора десятка очень качественных конференций, в том числе международных, которые провела Академия с тех пор, я думаю, приблизили уровень станций, которые работают и в России, и в СНГ, к среднемировому. Я считаю это одним из самых серьезных вкладов РАР в развитие радиовещания на постсоветском пространстве.

Ну и, конечно, сегодняшний форум, посвященный русскоязычному вещанию за рубежом, - это наш вклад в сохранение русскоязычного информационного пространства. Это, в первую очередь, культурный обмен и сохранение каких-то тонких генетических связей между народами, которые населяют страны СНГ. И я очень рад, что Академия в этом тоже участвует. Хотя, безусловно, радиостанции и радиохолдинги, которые входят в РАР, испытывают все те же самые трудности, с которыми сталкиваются предприниматели сейчас, в эпоху, когда перестраивается экономика, происходят технологические революционные изменения. Но это не мешает нам думать и о вещах более глобальных…

Сегодняшний форум - это один из инструментов развития радиовещания. Как часто вы собираетесь?

Форум русскоязычных вещателей проходит в третий раз. Если в 2015 году у нас было зарегистрировано 80 делегатов, то сейчас, в 2017-м, - уже 230. Это говорит о том, что растет интерес к форуму, растет интерес к Академии. Безусловно, это шаг на пути к развитию нашего индустриального института и повышения его популярности и авторитета, а значит, и возможности для помощи и консультационной, и иного характера всем вещателям, а не только тем, кто находится здесь, на территории России.

Здесь какие-то принципиальные решения принимаются?

Слушая приветственные слова руководителей и представителей Россотрудничества, МИДа, МИА «Россия сегодня», я подумал о том, что сейчас мы присутствуем, в какой-то степени, при историческом событии. Да, кстати, присутствие на форуме представителей дипломатического корпуса – это очень важно для нас, поскольку мы сейчас говорим не о какой-то экспансии, а о сотрудничестве и, может быть, о взаимовыгодном взаимопроникновении культур. На площадке именно этого форума начали серьезно говорить об объединении усилий в деле поддержки русскоязычных вещателей за рубежом, и я убежден, что после этого последуют вполне конкретные шаги. Но надо помнить, что Академия радио – это не фонд, который аккумулирует какие-то финансовые или политические ресурсы. Это как измеритель давления, как медицинский инструмент. Благодаря нам можно почувствовать, чем живет радиоиндустрия, и направить в нужное русло усилия регуляторов и тех людей, от которых во многом зависит, в каких условиях, в том числе юридических, мы будем осуществлять свою деятельность. Я уверен, что Форум русскоязычных радиовещателей, организованный Академией в 2017 году, это, в какой-то степени, переломный момент, рубеж, за которым последуют конкретные решения.

Кто сегодня будет выступать и участвовать в обсуждении? Кто эти люди? Кого в первую очередь вы решили пригласить?

В основном это, конечно, представители русскоязычных вещателей. Очень здорово, что здесь присутствуют такие компании, как МТРК «Мир» и «Спутник», здесь будет что послушать и снять. Все выступающие – не просто теоретики, это люди, которые прошли «огонь, воду и медные трубы» радиовещания. Здесь присутствуют представители Академии радио, академики. Я бы хотел обратить внимание на то, что из 35 действительных академиков, не считая почетных, нет ни одного человека, который не сделал бы ничего в своей жизни. Сегодня участие в форуме будет принимать руководитель радиостанции «Орфей» Ирина Герасимова. Я хочу отдельно ее отметить, потому что это человек самоотверженный, даже подвижнический, сохраняет интерес к классической музыке и всячески продвигает ее любыми способами, при этом являясь профессионалом в своем деле. Конечно, нельзя не отметить директора ГРК «Радио России» Вячеслава Умановского, который ведет наше мероприятие. И в целом я считаю, что каждый спикер, который будет здесь работать с делегатами, имеет право говорить и даже учить.

То есть это не просто цикл лекций, а будет еще и возможность для дискуссии?

Я убежден в этом. Даже при том, что мы сейчас в основном говорим про успехи (а 10-летняя история существования Академии Радио - это, главным образом, история успеха), если есть какие-то проблемы, они связаны с тем, что мы очень осторожно подходим к нашему вмешательству в ряд деликатных вопросов. Например, когда речь идет о том, что делают за рубежом наши граждане, которые занимаются радиовещанием по собственной инициативе, иногда во главу угла ставя интересы бизнеса. Кто-то, скажем, просто проживает в стране и, естественно, ничего не умеет делать, кроме как заниматься радио, а кто-то совмещает свои бизнес-интересы с интересами страны. Их уже достаточное количество, и объединить их можно было только на нашей площадке, на площадке абсолютно добровольной общественной организации. Ибо сейчас прямое давление, прямое вмешательство в регулирующие системы государств может иметь обратный эффект.

Константин Косачев [глава комитета Совфеда по международным делам] сегодня правильно сказал, что вещатели за рубежом становятся не столько субъектами общественной жизни, сколько объектами действий со стороны различных организаций. То есть помешать развитию и нормальному течению процесса тоже нельзя, здесь нужно действовать аккуратно. Мы же не хотим оказать какое-то влияние на какие-то события с помощью организации нашего вещания за рубежом. Речь идет о сохранении культуры, о культурном обмене, о понимании нашими гражданами, живущими за рубежом, чем живет страна. Я бы здесь, скорее всего, обратил внимание на русский язык, на передачи, связанные с новостями культуры, с новостями, которые помогают соотечественникам поддерживать связь со своей родиной.

Насколько велика русскоязычная аудитория за рубежом? Она увеличивается или уменьшается? Что это за люди, чем они занимаются? Ведется ли такая статистика?

Пока не ведется. Но это великолепный вопрос, потому что именно его-то мы включим в повестку дня ближайшего заседания Академии радио, наряду с обсуждением места проведения следующего форума. По приглашению посла Армении мы, наверное, все туда поедем, и вас пригласим.

Без исследований на рынке работать невозможно. Должна образоваться некая критическая масса аудитории, среди которой можно проводить исследования. Для начала нужно понять, с кем говорить, выбрать фокус-группы, получить информацию о количестве русскоязычного населения, постоянно проживающего или проживающего какое-то длительное время на определенной территории. Ведь русскоязычное вещание не рассчитано на туристов и тех, кто прибывает на одну-две-три недели. Они особенно не интересуются информационным фоном. Оно рассчитано, в первую очередь, на тех людей, которые живут и работают за границей постоянно. В первую очередь, это представители русскоязычных учреждений и организаций. Во вторую очередь, это русскоязычные граждане, их потомки, которые переехали жить в другие страны. Обычно в сердце своем они хранят не только память генетическую, но и сохраняют русский язык как язык общения, учат ему своих детей и стараются прививать с малых лет любовь к литературе, музыке и вообще любовь к Родине. Поэтому провести изучение подобной потенциальной аудитории – это вопрос номер один, прежде чем корректировать программирование и вообще форму работы. Потому что, помимо основной, эфирной деятельности, у радиокомпании существуют внеэфирные проекты – всевозможные концерты, такие как «Дискотека 80-х», «Золотой граммофон», «Шансон года». Иными словами, мы еще создаем огромное количество телевизионного контента. Кстати говоря, эти фестивали сейчас очень востребованы за рубежом. Это можно видеть по тому, какие залы собирают российские артисты за границей. Туда приходят наши соотечественники или россияне, временно проживающие за рубежом. Вот эту статистику, я думаю, мы соберем за год и в следующий раз сможем дать какие-то конкретные цифры.

В чем русскоязычные радиовещатели за границей смогут составить конкуренцию местным станциям?

Я думаю, что русскоязычные станции мало в какой стране могут стать фактором рынка и составить серьезную конкуренцию мейнстриму. По аналогии с отечественным рынком англоязычные и станции на других языках не получают здесь должных рейтинговых и коммерческих достижений. Это очень таргетированная, специфическая аудитория. Я вот что вам скажу: за русскоязычную аудиторию во многих странах Европы, включая Германию и Грецию, борются местные вещатели. Безусловно, в каких-то странах точечно русскоязычное или смешанное вещание, как, например, Радио «Байкал» во Франции, пользуется популярностью у рекламодателей, но исключительно потому, что они достигают той аудитории, которая слушает конкретно эту радиостанцию. То, что быть на плаву они смогут, это факт. Потому что все больше и больше наших граждан ездит за границу. Все-таки никто не отменяет развития международного сотрудничества, какие бы временные проблемы ни существовали.

Вы начинали еще на советском Иновещании. Некоторые считают, что тогда была сильная пропаганда. А как сейчас? Чему вы научились в плане подхода к этой ситуации?

Иновещание, как и все радиовещание в СССР, было под сильным давлением цензуры. Это была цензура внутренняя, партийная, а также была цензура общая. Вычитывали все материалы, выходящие в эфир. В случае нарушения писаных и неписаных правил следовали санкции и увольнение. Поэтому возврат к практике Иновещания мне представляется невозможным и бесперспективным. Что же касается уровня работы сотрудников Гостелерадио в период до середины 90-х годов, когда многие ушли, и система была разрушена, то он столь высок, что до него мало кто сейчас может дотянуться. Я имею в виду работоспособность, трудолюбие, качество самих материалов с точки зрения звука, профессионализма и русского языка.

На Гостелерадио существовал так называемый отдел технического контроля, который занимался предварительным прослушиванием материалов с точки зрения грамотности и качества, что уж говорить про дикцию… Все всегда вспоминают Левитана, но, помимо него, были десятки, сотни талантливейших дикторов, таких как Кирилл Вац, Николай Курнаков, Джо Адамов. Этим людям я бы памятник поставил. Кстати, неплохая идея – сделать памятные доски или бюсты. Голоса этих дикторов звучали во многих советских фильмах, в которых показывали американских шпионов, потому что наши великие дикторы говорили великолепно по-английски и озвучивали их голоса.

Видимо, цензура каким-то образом дисциплинировала людей. Если и нужно было дать какую-то информацию между строк, это делали очень тонко. Еще раз повторю: уровень советского радиовещания пока еще недостижим. Может быть, и нет сейчас такой потребности. Чем отличается нынешнее вещание от того? В нынешнее вовлечено огромное количество слушателей, их значительно больше, чем мы могли себе позволить, работая на Иновещании. Работая на российскую аудиторию, ты имеешь 60-70 миллионов человек, которые слушают радио ежедневно. Это как минимум. А тогда, если говорить о моей работе, то это были слушатели в странах, отдаленных от нашей территории. Ну и, естественно, наша задача была пропагандистской. Мы рассказывали о том, как хорошо жить в Советском Союзе и о том, с какими действиями, высказываниями и мнениями наших зарубежных коллег мы не согласны. Мы были рупором Советского Союза, как, к примеру, «Голос Америки» был рупором Вашингтона.

Сейчас слушание отнюдь не вовлеченное: аудитория имеет возможность одновременно говорить по телефону, вести автомобиль, слушать радио и даже смотреть телевизор. Мы получили мультиэкранность и мультиплатформенность, в которой радио больше не является единственным способом доставки информации. Но, безусловно, оно остается самым эффективным, самым точным, самым ненавязчивым и бесплатным для слушателей.

Что именно вас привело в профессию?

Меня в профессию привела перестройка. Когда она случилась, мы, молодые ребята, ее невероятно приветствовали. Она привела к тому, что в 1987 году, когда я заканчивал институт, неожиданно никому стали не нужны ни дипломаты, ни журналисты-международники. Поэтому я оказался, как и многие мои коллеги после института, нигде. И на радио мне, конечно, не хотелось. Оно было для меня странным явлением. Зачем нужно было идти, скажем, на «Маяк» или «Юность», когда я готовился к другим подвигам? Но так получилось, что, с божьей помощью, я устроился. Меня порекомендовал Гостелерадио наш деканат. Судьба так сложилась. Можете меня поздравить: в этом году исполняется 30 лет, как я работаю на радио и все никак отсюда не уйду.

Какими иностранными языками вы владеете? Смотрите или слушаете ли иноязычные каналы и радиостанции?

У нас в МГИМО была отличная языковая подготовка. Это прозвучит немного неправильно по-русски, но нас научили учиться, работать самостоятельно. Поэтому в свободное время мы пытались изучать всевозможные языки. Безусловно, я свободно владею английским языком. Изучал пару-тройку других языков.

И здесь, и находясь за рубежом, я периодически обращаюсь к своим коллегам, которые вещают в других странах – в США или во Франции, и замечу, что если в начале 90-х, когда мы только создавали коммерческое радиовещание в России, все было экзотически уникально, то сейчас, я уверен, они могут нас копировать. Потому что уровень межпрограммного production – джинглы, заставки, работа ведущих, качество музыкального программирования – сегодня у нас уникальны. Например, на постсоветском пространстве возможны музыкальные компиляции, нереальное смешение жанров из стран в одном плейлисте. И нам, и нашим слушателям можно только позавидовать, что у нас есть такая возможность. Зарубежные радиостанции, созданные много лет назад, очень сильно ограничены форматными рамками. Вот у нас все говорят про формат, но на самом деле у нас его фактически не существует. А вот в Соединенных Штатах, например, невозможно представить в одном плейлисте испаноязычную и англоязычную музыку. Там есть станции для испаноязычного населения, а есть стандартные, в формате Топ-40, Hot AC или CHR, как они их называют.

Поэтому мне сейчас особо нечего почерпнуть оттуда, кроме того, что есть одна проблема: мы сильно далеки стали с точки зрения контента. Если посмотреть, например, на «Грэмми», то в России эту музыку практически невозможно услышать. Это некая проблема для удержания молодежной аудитории.

С другой стороны, это связано с тем, что у нас очень сильное развитие, начиная с конца 90-х, получило русскоязычное радиовещание. К вашему сведению, до 1995 года в российском коммерческом эфире русская музыка звучала мало где. Были отдельные программы об отечественных исполнителях. Станций со стопроцентным русскоязычным материалом не было нигде. Если говорить про сетевой охват, сейчас таких станций большинство. Конечно, мы должны понять, что основываться нужно на культурных традициях той земли, на которой ты живешь, при этом не отвергая ничего, давая людям возможность выбора. Но в любом случае, мы возвращаемся к корням. Запрет приведет к тому, что запретный плод станет сладким, люди станут еще больше зарубежную музыку слушать. Поэтому глупостей совершать не стоит.

Что касается квотирования на радио. Мы говорили об этом на площадке Академии Радио с представителями РАР, с президентом РАР Андреем Романченко. На этапе этих нездоровых инициатив нужно остановить этот процесс. Потому что нельзя квотировать музыку в стране, где и так невероятно высока степень популярности и любовь к русскоязычным исполнителям. Это не только отечественные исполнители. К примеру, великий Батырхан Шукенов из Казахстана. Он казах, но он и русский. Мы все в едином пространстве живем. Украинские артисты, белорусские – это же наша общая культура. Любовь к ней аудитории невероятно велика. Она превышает степень почитания западной культуры. Но учиться нужно друг у друга, должно быть взаимопроникновение. Поэтому даже с точки зрения процентного соотношения нет никакой необходимости вводить в России квотирование. А уж с точки зрения того, что мы потеряем всю аудиторию 12-29, мы можем это гарантировать. И тогда мы не сможем им донести с помощью FM ничего доброго, вечного и разумного. Потому что они уйдут в новые музыкальные интернет-аудиосервисы или совсем перестанут слушать радио.

Чем вы занимаетесь в свободное время?

Так получилось, что с 2009 года я являюсь руководителем крупного радиохолдинга. На хобби у меня остается мало времени. Мой главный интерес – это книги. Без творчества невозможно быть журналистом, а я ведь журналист по духу и образованию. Я им был, я им останусь. Есть чисто мужские хобби – мотоцикл и самолет. Самолет не свой, я ведь не Алишер Усманов…