Радио "Книга" расскажет о забытых российских писателях

В рамках проекта, подготовленного Фондом Николая Расторгуева при финансовой поддержке Фонда президентских грантов, подготовлено 300 фонограмм — 100 программ о жизни и творчестве русских писателей и 200 фрагментов из произведений художественной, исторической, мемуарно-биографической прозы.

Внимание Фонда Николая Расторгуева привлекли писатели, чьи имена сегодня, что называется, «не на слуху». Их мало читают, десятилетиями или даже столетиями не переиздают. Они не включены ни в школьную программу, ни в списки «100 лучших». О них действительно многие, даже самые активные читатели, забыли. Или вообще не слышали. О том, почему так произошло и по каким признакам отбирались сто забытых имен, наш корреспондент поговорил с руководителем проекта — главным редактором «Радио Книга» Егором Серовым.

Существует термин «незаслуженно забытый». Насколько точным будет это определение по отношению к писателям, чьи имена были выбраны вами при подготовке проекта?

Достаточно точно. Делая выбор, прежде всего мы ориентировались на то, сможем ли предложить слушателю достойное его внимания произведение. Интересное или, как минимум, любопытное нашим современникам. То есть, на наш взгляд, забытое совершенно незаслуженно.

А по каким причинам писатели и их произведения оказались забытыми? Вы ответили для себя на этот вопрос?

Причин несколько. Вот одна из них: забытый писатель на деле оказывался забытым прозаиком. Он мог снискать славу как поэт, критик, фельетонист, драматург, ученый, общественный деятель. И его проза оказалась в тени его пьес. Или публицистики. Или стихов. И не только для нас, но и для его же современников. Бывало, писатель сам не придавал ей особого значения. Считал «баловством», «литературными опытами», или, как теперь сказали бы, хобби. Например, Константин Батюшков, Алексей Апухтин, Иван Никитин…

Литературоведы, да и обычные читатели часто употребляют термин «писатели второго уровня». То есть заведомо более слабого по сравнению с «первым». Такие есть в вашем списке?

Действительно, многие из наших писателей не достигали таких головокружительных высот, как Пушкин и Гоголь, Толстой и Тургенев. Но среди них немало таких, чьи имена в свое время ставили рядом с великими.

Например, Игнатий Потапенко был едва ли не популярнее Чехова, а Александра Амфитеатрова называли «русским Бальзаком».

Есть и такие, которые остались авторами одного или нескольких произведений. Не обеспечили, как сказал бы современный издатель, полноценной авторской серии. Можно вспомнить Всеволода Крестовского, Василия Нарежного, Александра Чехова. Кроме того, нам был интересен еще один аспект литературы так называемого второго уровня. К первому традиционно причисляют литературных гигантов, писателей-пионеров мысли, писателей-философов. А бытописатели во все времена считались как бы уровнем ниже. «Что там читать, дескать? Я и так каждый день всё это вижу». Но сегодня, когда растет интерес к нашей истории, к повседневной жизни ушедших поколений, этот литературный пласт оказывается просто сокровищем. Как жили наши предки в XVIII и XIX веке? Что подавали к столу? Во что одевались? Чему учили детей? Как проводили досуг? С этой точки зрения многие произведения так называемых бытописателей — просто жемчужины. Тут можно вспомнить Ивана Кокорева, Николая Наумова, Мельникова-Печерского (который по рождению — Павел Мельников, а литературный его псевдоним — Андрей Печерский).

Не могу не задать феминистский вопрос. Забытые писатели-женщины. Они оказались забытыми именно потому, что женщины? Или по другим причинам?

Скорее, по другим. Несмотря на то, что многие из них стали писателями вопреки, нежели благодаря обстоятельствам. Часто семьи вовсе не мечтали видеть жену или дочь в ореоле писательской славы. Считали сочинительство занятием недостойным. Кто-то из женщин прекращал писать с замужеством, например Юлия Жадовская. Кто-то, напротив, испытывал творческий взлет, освободившись от родительской опеки (это — Евдокия Ростопчина), кто-то начинал публиковаться под мужским псевдонимом, например, Надежда Хвощинская — она же В. Крестовский.

Можете выделить категорию писателей, скажем так, наиболее забытых?

Пожалуй, к таким можно причислить целый ряд писателей-народников и разночинцев второй половины XIX века. Про них говорили, что они «вышли из гоголевской шинели» или подражают Достоевскому. Павел Засодимский, Николай Златовратский, Михаил Альбов, Михаил Левитов, Федор Решетников и многие другие. Они писали о жизни городских низов, мелких чиновников, крестьян, рабочих. О той среде, которую хорошо знали. И в которой обычно оставались до конца своей недолгой, как правило, и часто безрадостной жизни.

Почему-то думалось, что в числе забытых вы назовете тех, чьи произведения подвергались цензурным запретам.

Есть, конечно, и такие примеры. И в XIX, и в XX веке. Но, вы будете смеяться, их не так уж много.

И кроме того, цензурные запреты нередко играли на руку писателю. Как сказали бы сегодня, служили замечательным пиаром.

Тексты расходились в списках, передавались из рук в руки, известность автора росла и, как только давление цензуры ослабевало, некогда запрещенные книги шумно выплескивались на прилавки. То есть многих таких писателей считать забытыми ну просто никак нельзя. Интересно другое: во все времена имела значение принадлежность автора к какому-либо политическому и/или литературному течению. Произведение политически или литературно чуждого могли отвергнуть журналы, его могла замолчать или разнести в пух и прах критика, могли отвернуться книжные издательства. А уж если писатель пересмотрел свои взгляды, а такое случалось, — тут, как говорится, хоть святых выноси. Доставалось и справа, и слева. Впрочем, в этом отношении со временем мало что изменилось.

Проект закрыт? Еще сто писателей не найдете? И еще сто?

Работы по проекту «Забытые писатели России. Возвращение» выполнены. 300 фонограмм пошли в эфир. Но это не значит, что мы закрыли для себя эту тему. Наша работа по популяризации русской и мировой литературы, творчества российских и зарубежных авторов, в том числе и незаслуженно забытых, будет продолжаться.