Россия щедро заплатила убийцам Дмитрия Холодова

Прошло четверть века с момента взрыва в редакции «МК».

Мортиролог, составленный из имён убитых российских журналистов, мог бы занять не одну страницу. Количество представителей средств массовой информации, убитых с 1991 года, упорно подбирается к отметке в 400 человек. Их жизни унесли расстрелы и взрывы, чудовищные пытки и даже допросы в отделах милиции, в результате которых авторы неугодных материалов неожиданно падали со стула и ударялись о стол головой. «Борзописцев» резали, жгли, забивали молотками, душили, топили, травили убойными ядами.

Установить исполнителей и заказчиков у следствия получалось далеко не всегда. Случаи, когда резонансное дело об убийстве журналиста, было доведено до суда, а исполнители и заказчики понесли справедливое наказание, можно пересчитать по пальцам.

Но дело взорванного в редакции «Московского комсомольца» военного корреспондента Дмитрия Холодова уникально. И заказчик, и посредники, и даже исполнители давно известны всей стране в лицо. Никто из них не понёс наказания. Не потому, а вернее, не только потому что в стране насквозь прогнила судебная система, и за пост в сети у нас можно сесть на долгие годы, а за убийство — получить компенсацию от государства и статус оправданного героя.

Немного истории.

За четверть века, прошедшие с момента убийства Холодова, произошла смена эпох. 1994-й, когда убили военкора «МК» — время «демократической России», когда мы знали, что российская армия и российские силовые структуры – это прекрасно оснащённые организованные преступные группировки. Знали, но понимали, что это плохо и так нельзя.

Судебные заседания по делу Холодова прошли уже в новое время, когда большая часть страны была убеждена, что враги — вовсе не преступники в погонах, а те, кто пишет о беспределе в армии и силовых структурах. И многие сегодня скажут, что это враги, подлежащие физическому уничтожению.

Ну, а что же те, кто отстраивает себе дворцы в ближнем Подмосковье, обворовывая страну, и кропотливо копит деньги на счетах за границей, открытых на подставных лиц? Это наши герои-небожители. Неприкосновенность их не может быть оспорена никем. От слова «совсем».

Если смотреть на произошедшее 25 лет назад сквозь призму реалий дня сегодняшнего, Холодов — был, безусловно, «враг народа». В пантеоне придворных журналистов, щедро кормящих нас «патриотическим кормом» по федеральным каналам и среди вчерашних троечников, пишущих запоем подробности о состоянии Насти Заворотнюк, места ему бы точно не нашлось.

По образованию Холодов не был журналистом. Он родился в 1967 году, в Павловском Посаде, в семье инженеров НИИ точного машиностроения. Окончил Московский инженерно-физический институт. Служил в морской пехоте.

Работая на радио в Климовске, прочитал знаменитое «воззвание» главного редактора «Московского комсомольца» к «молодым, дерзким, амбициозными и смелым людям», которым давался шанс стать корреспондентами авторитетной газеты. Пришёл, понравился, убедил — устроился в «МК».

Военную тематику избрал не по указке Павла Гусева. Как человеку отслужившему тема армии была ему близка. Это во-первых. А во-вторых?

Именно армия в первой половине 90-х превратилась в ту раковую опухоль, где разгул откровенного бандитизма, коммерциализации деятельности подготовленных по программам ГРУ подразделений, принимавших участие в разборках между «коммерсами», и торговля стратегическими вооружениями, плавно подводили Россию под эшафот.

Оголтелая военщина, бандитизм в высших эшелонах армии и власти в целом, шапкозакидательство, возведённое в принцип, вели страну к погибели, на глазах у стучавшего на рельсах шахтёрскими касками народа, которому годами не платили зарплату.

«Раньше это было Советским Союзом, а теперь это Россия не без причины: они потеряли в Афганистане столько денег, что им пришлось уменьшиться», — говорит нам сегодня Трамп. — Но мы не хотим воспринять это как голос разума. Для нас это – голос врага.

Холодов писал о преступлениях в российской армии. О том, как поднимающие голову чеченские сепаратисты «закупаются» на складах ВС РФ, как воруют деньги в социальных фондах Министерства обороны, об имениях российских генералов, готовых посылать на смерть «с улыбкой на устах за Россию» (цитата министра обороны Павла Грачёва) вчерашних школьников-призывников.

Он критиковал российскую позицию в отношении Абхазии, понимая, что речь идёт о вмешательстве в дела другого государства нашей с вами России, которая, вместо того, чтобы решать свои внутренние проблемы, занимается делами других стран. А проблемы, тем временем, росли, как снежный ком.

Совершенно понятно, какую позицию Холодов, будь он жив, занял бы в отношении «защиты интересов русских людей» в Крыму и, в особенности, на Донбассе, где «наших не было», а могилы на кладбищах под Псковом почему-то появились.

Перед уничтожением Содома Господь пытливо спрашивал: «Не найдётся ли в этом городе хотя бы пятидесяти праведников?». И в армии, о которой писал Холодов, праведники, безусловно, находились. Порядочных, разумных людей, которые понимали, куда ведёт «грачёвщина», было в избытке.

Читая изобличающие материалы Холодова, они передавали журналисту информацию для новых статей об откровенных преступлениях высокопоставленных особ. Мало-помалу журналист вплотную подобрался к тогдашнему министру обороны РФ Павлу Грачёву, вошедшему в историю самонадеянным высказыванием о том, что он «возьмёт Грозный за два часа».

Бороться с бородатыми чеченскими террористами, подготовленными на спецбазах, было значительно сложнее, чем с 27-летним российским репортёром, решившим, что у тогда ещё только оперившейся независимой российской журналистики есть шанс поставить под контроль общества те структуры, которые в приличных государствах ему подконтрольны.

Холодов работал над изобличением махинаций Грачёва. Писал про коррупцию в Западной группировке войск. Но делал он это в очень «невыгодное» и опасное время. Напомним, за год до взрыва в редакции «МК» Павел Сергеевич сделал «правильный выбор». Грачёв обладал великолепным чутьём и в сложной ситуации всегда «выбирал правильно».

В 1991-м, став на сторону ГКЧП, он понял, «куда дует ветер», и переметнулся в Ельцинский лагерь. В 1993-м, когда вновь пришла выбирать, становиться на сторону взбунтовавшегося Верховного Совета или пропивавшего страну президента, поддержал Ельцина, сколотив ему в помощь карательные бригады, участвовавшие в расстрелах мирных граждан и параллельно демонстрировавшие «боеспособность российской армии».

«Точки над i» расставит время. Когда те же самые танки, в которых сидели всё те же офицеры, попробуют «элегантно «расправиться с вооруженными (со складов ВС РФ) чеченскими боевиками, окажется, что сделать это сложнее.

«Я действительно мог взять Грозный за два часа», - много позже будет оправдываться Грачёв. — «Но только так, как мы брали населённые пункты в Афганистане: с воздуха город утюжит авиация, два часа работает артиллерия, потом заходит пехота. Я не смог применить оружие против своих!».

Ну, что тут скажешь? «Свои», которые, благодаря коррупции в российской армии, не испытывали недостатка в оружии и боеприпасах, показали, что чеченское дело затянется не на пару часов, а на долгие годы. «Здесь вам не там».

Холодова перестали пускать на пресс-конференции и брифинги Минобороны. В передаче Владимира Познера «Мы» Павел Грачёв, не стесняясь, назвал журналиста «внутренним противником».

Надо ли говорить, что противник подлежал уничтожению? Угрозы в адрес Холодова поступали и до этого. Иногда ситуация была настолько серьёзной, что ему приходилось «исчезать» из поля зрения коллег. Он сутками пропадал где-то в Подмосковье.

Но после октября 1993 года, Павел Сергеевич, почувствовавший себя небожителем, вторично оказавшим Борису Николаевичу неоценимую поддержку в критический момент, почувствовал свою фактическую неуязвимость и безнаказанность.

В разговоре о Холодове и других журналистах, нелицеприятно отзывающихся в своих материалах об армии, он поручил начальнику разведывательного отдела штаба ВДВ Павлу Поповских:

«Обломайте ему ноги и заткните глотку!».

Это было в декабре 1993 года. Выполнять поручение министра обороны полковник Поповских не спешил вплоть до лета 1994-го. Но Павла Яковлевича пригласил заместитель командующего ВДВ по тылу А.Г. Зуев и намекнул на откровенное недовольство Павла Сергеевича тем, что никто не занимается «вопросом Холодова».

Пришлось «заняться».

— Я понял, что речь идёт о физическом устранении, — позже в своих показаниях скажет Поповских.

После событий октября 1993 года Грачёву захотелось иметь в Москве отряд головорезов, готовых выполнить любой его приказ. Так был создан отряд специального назначения 45-го полка ВДВ, возглавляемый Владимиром Морозовым.

Ему и было поручено установить за журналистом слежку, выявить все его профессиональные контакты, а также обеспечить «соответствующее воздействие» на Холодова.

По состоянию на начало осени 1994 года Дмитрий имел сведения не только о том, что на базах ГРУ проходят обучение охранники коммерческих структур, направляемые туда «по линии военкоматов», но и данными об ангажировании российских военных в криминально-коммерческих разборках. Это был «секрет Полишинеля», которым на тот момент уже было сложно кого-то удивить.

Холодов знал о готовящейся «операции по защите конституционного строя в Чечне». Ему было известно о том, что дудаевцы получили новейшее вооружение со складов РФ и военную технику, а также боеприпасы.

Враг обретал то, благодаря чему тысячи российских юношей, вчерашних школьников, возвращались домой в виде «груза 200» и «груза 300» с пожизненным правом петь в длинном переходе на Шоссе Энтузиастов грустные песни «про пацанов и долг».

Эта информация могла бы стать бомбой (в переносном смысле слова) для Паши-Мерседеса. Но стала в прямом для Димы Холодова, умершего в эпоху, когда запрос общества на правду о власть предержащих ещё не иссяк.

К ликвидации Холодова помимо Морозова были привлечены военнослужащие отряда, прошедшие разведывательно-диверсионную подготовку, владеющие навыками создания закамуфлированных мин-ловушек, умеющие вести оперативное наблюдение.

Утром 17 октября 1994 года Дмитрий Холодов приехал на работу примерно около 9 утра. Ему позвонили. После долгого разговора по телефону он зашёл в кабинет к редактору своего отдела Вадиму Поэгли, сказав, что получил обещанный ему материал, подтверждающий факт распродажи «фамильного серебра» Министерством обороны.

Звонившие сообщили, что материал необходимо скопировать до обеда и вернуть. Встречаться лично не пожелали (конспирация). Получать кейс с документами было необходимо по жетону в одной из камер хранения на Казанском вокзале. А затем вернуть обратно. Для поездки на Казанский Холодов взял дежурную служебную машину «МК».

Видел ли он, что автомобиль с убийцами «бережно» ведёт его от вокзала до редакции, чтобы проконтролировать исполнение заказа вышестоящего руководства?

Вернувшись, не снимая куртки, Холодов прошёл в кабинет, где вычитывала материалы Катя Деева — единственный журналист, которому будет разрешено присутствовать на судах (но строго — в качестве потерпевшей, без права написания материалов!). Сел за стол. Открыл забранный в камере хранения вокзала «дипломат».

Грянул взрыв…

«Скорая помощь» ехала бесконечно долго. 40 минут, хотя сегодняшних пробок в Москве 1994 года не было и в помине. Мучительно умирая от травматического шока и кровопотери, Холодов всё повторял, что этого не должно было быть. Что ему трудно дышать. И просил коллег, которые боялись к нему прикасаться, перевернуть его на спину.

В момент взрыва дипломат находился на коленях. Мощность украденного в закромах 45-го полка боезаряда была не менее 200 грамм в тротиловом эквиваленте. Одна нога оказалась практически оторвана. И шансов выжить у мгновенно обескровленного журналиста не было никаких.

Последнее сказанное этим 27-летним парнем при жизни слово: «…Обидно».

Обидно – это не только про взрыв, про смерть человека, говорившего России правду про её «защитников», на деле являющихся дельцами. Обидно – это и про то, что практически сразу у правоохранительных органов была бесценная информация обо всех тех, кто следил за журналистом, готовил и закладывал для него мину-ловушку в дипломате.

Обидно – это про то, что частично сбылись слова журналиста Александра Викторовича Минкина, сказавшего, что за убийством Холодова последует постыдная пародия на расследование и амнистия высокопоставленных убийц.

А почему же частично? Да потому что слово «амнистия» предполагает осуждение. Но никакого осуждения не было. Были постыдные суды, оправдавшие убийц «в связи с отсутствием доказательств».

Грачёва и Поповских уже нет в живых. Абсолютное большинство «бесплатных патриотов» причисляет их к лику героев и готово с подвыванием рассказывать и даже петь о подлинном героизме этих людей.

Мы живём в роковую эпоху «псевдопатриотизма». И сегодня, увы, это возможно.

Морозов, как и его подельники, выпускники Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища, получили компенсации за время пребывания в СИЗО, и заняли своё особое место на свободе в предлагаемых обстоятельствах Новой России, где нет места ни Холодовым, ни Политковским.

И раз они получили компенсации за счёт налогоплательщиков, граждан РФ, нет сомнений, что, стерпев, прожевав и проглотив этот оправдательный приговор, мы все косвенно причастны к тому что произошло.

Это большое общее горе.

Такая история.

Фото: Московский Комсомолец | Автор: Сергей Волчанинов, www.rusplt.ru