Антон Комолов о магии радио, Тик-Токе, MTV и работе в прямом эфире

В чём состоят плюсы работы в прямом эфире, как изменилось радио за последние 20 лет, когда он заведёт себе аккаунт в Тик-Токе и скучает ли по старому MTV, радио- и телеведущий, актёр дубляжа, ведущий вечернего шоу «РАШ» на «Европе Плюс» Антон Комолов рассказал в новом выпуске «Синемании». Он стал гостем праздничного эфира программы, посвящённого 89-летию «Радио 1».

С: Антон, что такое современное радио?

АК: Как и в прежние годы, это попутчик. Только раньше он в большей степени встречался дома. Сейчас же традиционное радио чаще слушают в дороге, в машине, в мобильном приложении через наушники.

С: Соответственно, на радио прайм-тайм должен быть иным, нежели чем на телевидении.

АК: Абсолютно точно.

С: Какой на радио прайм-тайм?

АК: С 7 до 10 утра. Думаю, все радийщики знают, что утренние шоу – самая рейтинговая часть эфира с точки зрения цифр. И она же всегда самая затратная с точки зрения человеческих ресурсов.

С: Как попадают работать на радио?

АК: По-разному. Лично я направлял резюме. Как бы по-дурацки это не звучало (смеётся – прим. автора), услышал объявление по радио о том, что туда ищут людей.

С: Как студенту одного из самых сложных технических институтов нашей страны – МГТУ им. Баумана – пришла в голову мысль пойти работать на радио?

АК: Мне нравилась радиостанция, которую я тогда слушал. Там были очень забавные, дружно и с юмором болтающие между собой диджеи и ведущие. Мне казалось, что, во-первых, это прикольно, во-вторых, я тоже так смогу и тоже так хочу. И я отправил резюме.

С: Сколько лет вам было?

АК: Это был 1994 год.

С: У вас тогда не было ни машины, ни мобильного телефона. Как вы слушали радио?

АК: Через радиоприёмник. Очень даже хорошо помню, как услышал это объявление. Сидел делал домашку, а у меня фоном всегда работало радио. И, видимо, немного отвлекшись, я услышал, что идёт набор диджеев.

С: Кто такой диджей?

АК: Если упростить и сказать совсем грубо, то диджей – это прослойка между песнями. С одной стороны, его роль – всего-навсего объявлять песни. С другой – именно он задаёт настроение. Да, конечно, большинство людей включают радио прежде всего, чтобы послушать музыку. Но на их настроение сильно влияет настроение диджея. Сейчас в меньшей степени, а раньше радио-диджеи были звёздами большой величины.

С: Но ведь люди их не видели.

АК: Вот в этом то и был дополнительный смысл. Существовала магия радио. Сейчас её частичка ушла, потому что повсеместно появились камеры.

С: В чём прелесть прямого эфира?

АК: Основное – это, пожалуй, драйв. Я всегда больше любил прямые эфиры, даже на телевидении. На такие программы уходит меньше времени. А я человек, который любит его оптимизировать, и мне не нравится тратить напрасно ни свои, ни чужие ресурсы. Здорово, когда люди собрались, сконцентрировались, отработали часовой эфир и разошлись. А так ведь на запись одного часа может уйти и два, и три, и четыре.

С: Каким критериям должен отвечать радиоведущий?

АК: Наверное, зависит от радиостанции. Мне кажется, прежде всего, нужны искренность и естественность. Ещё скорость реакции. Если это не просто диджей, а человек, у которого чуть больше времени в эфире и он общается со слушателями, то также важны ирония и чувство юмора. Ну и начитанность, наслышанность, насмотренность.

С: Для чего диджею начитанность?

АК: Я имею ввиду начитанность в широком смысле. Не обязательно читать классику. Огромное количество диджеев могут быть классными без знания классической литературы. Самые драйвовые диджеи работают, пожалуй, на американском радио, и я не уверен, что они читали даже американскую классику. А уж мировую и тем более русскую крайне маловероятно. Но драйв у них очень мощный.

С: Вы сказали про искренность. Но неужели не было так, что вы приходили на эфиры, мягко говоря, в плохом настроении? Как в таких ситуациях вселить в себя драйв?

АК: Честно говоря, не помню, как это было когда-то. Сейчас же срабатывает какой-то тумблер внутри, и на самом деле это зачастую сродни терапии. Знаете, я люблю баскетбол и могу сравнить процесс разве что с игрой в него. Там ты выходишь на спортивную площадку, два часа носишься по ней, голова переключается, и все проблемы на время забываются. Вот что-то похожее происходит и в эфире. Когда я выхожу в прямой эфир, все мои личные проблемы отходят на второй план. Они – мои, и не надо их вываливать на слушателей.

С: А вообще прямой эфир требует реальных эмоциональных и энергетических затрат или на мастерстве можно проехать?

АК: Можно и на мастерстве. Иногда такое даже видно и слышно. Это как в футболе. На классе команда может сыграть и довольно хорошо, но, когда она вдохновлена, это сразу чувствуется.

С: Вы скучаете по временам MTV конца девяностых – начала двухтысячных?

АК: Не скажу, что я скучаю. Да, это были отличные, классные времена. Но, мне кажется, когда человек всё время смотрит назад, скучает, переживает, как тогда было здорово, а сейчас как-то не то, наверное, что-то неправильно в его жизни сегодня.

С: В чём состоит отличие российского MTV от зарубежного?

АК: Могу сказать только про то, что было раньше, поскольку нынешнее не смотрю. На том нашем MTV было больше ведущих в содержательном смысле, а не по количеству человек и времени в эфире. Такой программы как «Бодрое утро», у коллег из США не существовало. Для нас она оказалась абсолютно импровизационным моментом. Тогда как для американского MTV это, наверное, был чудовищный эксперимент. Потому что большие компании и корпорации радио и телевидения никогда не любили отдавать много времени в эфире на откуп слушателям или зрителям. Вот как минимум этим мы отличались. А потом, всё-таки, российское MTV шло в кильватере американского. Вскоре и у нас начались всевозможные реалити в большом количестве.

С: Что важнее для музыкального радио: музыка или ведущие?

АК: Конечно, музыка. Какими бы крутыми ни были ведущие, человек включает радио, прежде всего, из-за музыки, которая ему нравится.

С: То есть если заменить Антона Комолова на Комола Антонова, ничего не поменяется?

АК: Глобально для радиостанции нет. Для конкретной программы – да. Но, опять же, не нужно строить иллюзий. Вечернее шоу «РАШ», в котором я сейчас работаю, появилось в 2004 году. Я был одним из тех, кто его разрабатывал. Потом на несколько лет я уходил с «Европы плюс», а программа продолжала существовать с другими ведущими. Предполагаю, что рейтинги у них были вполне неплохими. Потому что, во-первых, это узнаваемый бренд, во-вторых, музыка была и есть основным драйвером музыкальной радиостанции.

С: Антон, помните свой первый эфир на радио? Говорят, такое не забывается.

АК: Да, и это было чудовищно (смеётся – прим. автора). Мой первый эфир на радио был прямым. Я вёл новости, и мне требовалось прочесть пять небольших сообщений за выпуск. Всё вместе выходило минуты на две-три.

Я разве что не наизусть всё выучил перед эфиром. И вот начался выпуск. Как это было, я не запомнил, но где-то новости на третьей или четвёртой обнаружил себя читающим текст в прямом эфире. Уже осознанно. Видимо адреналин схлынул, и я что-то начал различать.

С: В чём специфика радионовостей? Это ведь отдельный жанр в сравнении с телевидением.

АК: Я бы так не сказал. Понятно, что при желании картинка позволяет в большей степени сманипулировать чем-то либо что-то ярче проиллюстрировать. У телевидения в этом смысле намного богаче палитра. А в целом мне кажется, что нет серьёзной разницы.

С: Но ведь новости на радио должны быть более сжатыми, компактными и динамичными. Разве нет?

АК: Это всё связано с технологиями. На радио выпуск новостей занимает три-пять минут. На телевидении 15-20.

С: Антон, сейчас стали очень популярны курсы телерадиоведущих. Каким, на ваш взгляд, должно быть обучение на таких курсах?

АК: Прежде всего, ответственность лежит на человеке, который идёт на такие курсы, а потом уже на педагогах. Мне кажется, что сейчас престиж радио в целом не такой высокий, как 20 лет назад. Тогда всё было окутано ореолом романтики. Сегодня же благодаря тому, что радио утратило свой престиж, туда хотят идти меньше людей ради какой-то яркой картинки. Но туда хотят идти именно те, кому действительно интересно радио.

С: А вы сами хотели бы преподавать?

АК: Нет, это слишком ответственная штука. Я в этом смысле не очень вижу людей насквозь, проще говоря – отсутствует чуйка. Плюс это ответственность.

С: Всегда ли количество звонков и смс прямо пропорционально качеству эфира?

АК: Нет, это не всегда так. Это как с соцсетями. Далеко не всегда самый качественный текст вызывает самый яркий отклик. Всё зависит от темы, её спорности, полярности мнений.

С: Как вы подбираете темы для шоу «РАШ»?

АК: Коллегиально (смеётся – прим. автора). Поскольку программа развлекательная, мы 90% времени говорим про развлечения. Иногда, когда приходит какая-то интересная новость на социальную тематику, мы можем её взять. Политика при этом, конечно, выносится за скобки. А дальше внутри вот этих развлекательных тем мы в разных комбинациях и формулировках обсуждаем важные для нас вопросы. Тем, кстати, не так много, как может показаться. Десятка три-четыре. Среди них отношения, любовь, немножко юмора, домашние животные, рукоделие и так далее.

С: Как вы, работая на музыкальном радио, привыкаете к новой молодёжной музыке типа Моргенштерна и Бузовой?

АК: Абсолютно спокойно и легко. Я всегда работал на радиостанциях, где крутилась разная музыка. В том числе и та, что мне не особо нравилась. Знаете, ведущий на музыкальном радио в первые пару-тройку лет своей карьеры проходит все вот эти известные стадии: отрицание, гнев, торг, смирение, принятие (смеётся – прим. автора). Вот это вот, когда ты хочешь всем вокруг рассказать, какая музыка на самом деле хорошая.

С: Почему вокруг современных звёзд так много скандалов?

АК: Скандалы продают. Тут действует так называемое правило трёх «С»: смерть, секс, скандалы.

С: Что делать, если гость вашего эфира вам глубоко не интересен и неприятен?

АК: Во-первых, стараться не приглашать таких гостей.

С: Но как быть, если, например, вас настоятельно попросили взять кого-то в эфир?

АК: Тогда как в футболе – играть на классе. Ведь при необходимости хороший ведущий может профессионально поговорить даже с неприятным ему гостем. Мне вообще кажется, что не совсем правильно приглашать гостя для того, чтобы выставить его нелепо. Конечно, если такое не предполагается заранее.

С: Как вы принимаете свой возраст?

АК: Со смирением. Вообще же давно придумано и не мной, что возраст – это исключительно цифры. Как вы к ним относитесь, такое у вас и настроение.

С: Каким вы видите себя через десять лет?

АК: Более лысым (смеётся – прим. автора).

С: Антон, сейчас огромное количество телеконтента вызывает весьма негативную реакцию аудитории. Телевидение часто упрекают в пропаганде наркотиков и гомосексуализма. Как вы можете это прокомментировать?

АК: Когда я был в возрасте нынешней молодёжи, за которую сейчас так переживают блюстители нравственности, по телевизору что только не показывали. Даже если вдруг я где-то видел целующихся мужчин, у меня не возникало желания срочно бежать и делать то же самое. Это первое.

Второе – не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Воспитанием детей, прежде всего, должны заниматься родители. Если они так переживают, что их детей может испортить телевизор, пусть выключают его, находят альтернативу, объясняют своему ребёнку, что там показывают.

Моему сыну будет 15 лет, и мне кажется, что у нас с ним есть контакт. Я на это надеюсь. Мы с ним, конечно, обсуждаем и Даню Милохина, и того же Моргенштерна, и Тик-Ток.

С: Кстати, а у вас есть аккаунт в Тик-Токе?

АК: Нет, и сын мне постоянно об этом говорит. Спрашивает, почему я никак не заведу там аккаунт.

С: Почему?

АК: Мне странно видеть людей, моих условных ровесников, которые идут в Тик-Ток, не понимая, зачем они это делают. Смотреть на это неловко.

С: Почему у нас такое отношение к возрасту? В той же Европе запросто можно встретить в клубах людей 50+ и 60+, которые танцуют и веселятся.

АК: В разрезе Тик-Тока меня волнует вопрос уместности. Странно выглядит, когда взрослый человек пытается кривляться как подростки. Это вряд ли зацепит детей.

С: Вы когда-нибудь сталкивались с цензурой в своей работе?

АК: Я ни на телеканалах, ни на радиостанциях, где когда-либо работал, никогда не касался вопросов программной политики. Соответственно, не влиял ни на что ни положительно, ни отрицательно.

С: Некоторое время назад в Норвегии прекратила вещание последняя радиостанция в FM-диапазоне. Как думаете, Россия пойдёт по подобному пути?

АК: У них там появился другой технический стандарт, который позволяет в тот же диапазон забить большее число радиостанций. Это было несколько лет назад, и наша индустрия переживала по этому поводу, а как, а что. Но в России подобное технически крайне сложно осуществить, потому что у нас огромные пространства. Так что вряд наша страна пойдёт по пути Норвегии.