30 лет назад Россию потрясло убийство журналиста Холодова

30 лет назад, 17 октября 1994 года, при взрыве бомбы в редакции газеты «Московский комсомолец» не стало журналиста Дмитрия Холодова. Взрывное устройство находилось в дипломате, который журналисту передал некий источник, — в нем якобы должны были находиться важные документы. Эта заказная расправа стала одной из самых дерзких в истории новой России. В организации преступления подозревали руководство Министерства обороны России, но заказчиков и исполнителей взрыва, унесшего жизнь талантливого военного корреспондента, так и не удалось найти. Подробности громкого дела вспомнила «Лента.ру».

Подрыв Дмитрия Холодова в 1994 году был не просто преступлением против молодого журналиста: его друзья и коллеги уверены, что это была показательная расправа. Каждый, кто проходил мимо главного входа в издательский дом «Московский комсомолец» в Москве на улице 1905 года, наверняка видел на стене здания мемориальную доску.

Надпись на доске гласит: Дмитрий Холодов отработал много «горячих точек», но лишился жизни не на войне, а в Москве, выполняя свою работу. Утром 17 октября в одном из кабинетов редакции «МК» прогремел взрыв. Сработала мина-ловушка, установленная в дипломате, который открыл Холодов.

В этом дипломате журналист надеялся обнаружить некий компромат. На кого именно — остается загадкой, но, вероятнее всего, это было связано с Российской армией. Холодов интересовался многими темами, так или иначе связанными с деятельностью российских вооруженных сил.

Среди них — нелегальная продажа оружия в Чечню, коррупция в Западной группе войск и беспредел в армии.

Некий источник, имя которого осталось неизвестным, сообщил журналисту, что дипломат с интересующими его документами оставлен в камере хранения на Казанском вокзале, материалы надо скопировать и до обеда вернуть дипломат с оригиналами на место. Шел 1994-й год, смартфонов с камерой еще не было, и скопировать документы можно было лишь в редакции.

В тот роковой день Дмитрий ответил на звонок, доехал до вокзала и забрал дипломат из камеры хранения. Едва ли он мог предполагать, что его недоброжелатели решат расправиться с ним, да еще таким способом.

В то время в Москве случались громкие заказные преступления вроде расстрелов или подрывов автомобилей.

Но те события были частью затяжной войны бандитских группировок за сферы влияния — к политикам и журналистам киллеров еще не посылали

Взрывное устройство сработало в кабинете Вадима Поэгли — начальника Холодова. В тот момент кроме Дмитрия в комнате была журналистка Екатерина Деева — она тоже получила несколько осколочных ранений.

ВИЗИТ С ЧИСТОСЕРДЕЧНЫМ

Одними из первых на место взрыва в редакцию «Московского комсомольца» прибыли эксперты-взрывотехники, которые тщательно изучили все улики. Но вскоре обоих не стало: первый эксперт ушел из жизни по трагической случайности на другом выезде несколько недель спустя.

Второго эксперта не стало при загадочных обстоятельствах и тоже через несколько недель после расправы над Холодовым; подробности этого дела засекретили. Почти два года с момента взрыва в «МК» никаких подвижек в деле о подрыве журналиста не было.

Не помогла даже награда, которую редакция объявила за любую информацию о преступлении. На призыв откликнулись лишь мошенники и городские сумасшедшие.

Но в 1996 году в «МК» пришел ефрейтор Александр Маркелов и представил действительно интересную и важную информацию. По его словам, он видел, как командир спецотряда ВДВ, майор Владимир Морозов собирал взрывное устройство. Затем Морозов якобы вмонтировал бомбу в дипломат, а позже в новостях в тот же день сообщили о подрыве журналиста Холодова.

Александр Маркелов хотел не просто взять деньги и уйти — он заявил, что готов стать свидетелем, пройти через череду допросов, очных ставок и судебных заседаний. Именно его показания легли в основу обвинения. Два года спустя по делу о расправе над Дмитрием Холодовым прошли задержания.

В итоге в 1998 году в СИЗО оказались майор Морозов, экс-начальник разведки ВДВ, полковник запаса Павел Поповских, майоры Александр Сорока и Константин Мирзаянц, бывший десантник, бизнесмен Константин Барковский и замгендиректора ЧОП «Росс» Александр Капунцов. Их всех обвинили по части 2 статьи 105 УК РФ.

РОЛИ ИСПОЛНЯЛИ

По версии следствия, первым звеном преступной схемы был полковник Поповских. Якобы именно ему тогдашний министр обороны Грачев поставил задачу пресечь негативные публикации о своей персоне и вверенном ему министерстве. Поповских, в свою очередь, передал эту задачу Морозову — и шестеренки завертелись.

В дело вступил майор Мирзаянц — заместитель командира спецотряда ВДВ, который вместе с Морозовым воевал в Приднестровье и в Чечне

По мнению следователей, Мирзаянц и Морозов похитили взрывчатые вещества для изготовления мины-ловушки.

В сборке бомбы подозревали майора Александра Сороку, бывшего заместителя командира спецотряда 45-го полка ВДВ. На следственном эксперименте он собрал устройство, похожее на то, что (по версии следствия) было в дипломате. Однако позже Сорока убеждал следствие и суд, что такое устройство мог собрать любой спецназовец.

Затем, как считала сторона обвинения, «движение» заминированного дипломата до камеры хранения на вокзале контролировал майор Мирзаянц.

Жетон от камеры хранения, в которой лежал дипломат с миной, Дмитрию Холодову, по версии следователей, передал лейтенант запаса Константин Барковский, бывший военнослужащий 218-го отдельного батальона специального назначения ВДВ.

Интересно, что бывшим военнослужащим он стал приблизительно за год до убийства Холодова.

То есть Барковского сообщники привлекли как старого знакомого, а не как подчиненного или сослуживца. Именно Барковский, по официальной версии, вместе с заместителем руководителя охранного предприятия «Росс» Александром Капунцевым вел слежку за Холодовым. Поповских несколько раз помогал Барковскому, и последний считал себя обязанным полковнику.

ДВАЖДЫ ОПРАВДАННЫЕ

Дело рассматривалось в Московском окружном военном суде (МОВС) четыре (!) года: все это время обвиняемые находились под стражей в СИЗО «Матросская Тишина». Несмотря на то что обвинительное заключение занимало 800 страниц, 26 июня 2002 года суд признал приведенные прокуратурой доказательства недостаточными.

Все обвиняемые были оправданы и освобождены из-под стражи, арест их имущества был отменен. При этом особое влияние на мнение суда оказал тот факт, что обвиняемый Поповских, первоначально признавшийся в организации расправы, позже отказался от своих показаний и обвинил следствие в том, что на него оказывалось давление.

По заявлению Поповских, он нуждался в срочной операции на щитовидной железе, и следователи заставили его подписать признание, угрожая в противном случае не отпустить его на операцию

Однако прокуратура подала кассационное представление, и 27 мая 2003 года Военная коллегия Верховного суда направила дело на новое рассмотрение. На новом процессе в качестве свидетелей выступали телеведущий Михаил Леонтьев, писатель Александр Проханов и бывший начальник пресс-службы Минобороны Виктор Баранец.

Все они заявили, что профессиональная деятельность Холодова не могла стать причиной расправы. 26 марта 2004 года в качестве свидетеля в суде выступил бывший министр обороны России Павел Грачев, который также заявил, что, требуя «разобраться с журналистом», не имел в виду его физического устранения.

МОВС вновь счел, что следствию не удалось найти доказательств, позволяющих осудить обвиняемых.

По мнению суда, показания свидетелей поставили под сомнение даже наличие у Поповских мотива для расправы. Собранные доказательства якобы не подтверждали, что на момент преступления Холодов обладал какой-либо новой информацией о незаконной деятельности руководства Минобороны.

Более того, как и во время предыдущих слушаний, оказалось, что следователям не удалось установить тип взрывного устройства и вид взрывчатки, а также место и способ хищения этой взрывчатки. Также оказалось, что Барковский не мог сдать чемодан в камеру хранения, так как на это время у него имелось алиби. Поэтому в 2004 году все обвиняемые по делу Холодова были снова оправданы.

СУДЬБЫ ПРИЧАСТНЫХ

В 2005 году полковник Поповских первым из обвиняемых подал иск к Российской Федерации с требованием заплатить 6,5 миллиона рублей за 52 месяца, проведенных в СИЗО. В декабре 2005 года суд признал, что Поповских содержался под стражей незаконно, и назначил ему компенсацию в размере 2,5 миллиона рублей.

При этом Поповских требовал не только денежного возмещения, но и официальных извинений от Генпрокуратуры. Гособвинителем на процессе была Ирина Алешина — одна из тех немногих должностных лиц, о которых мать Дмитрия Холодова отзывалась положительно.

Верховный суд освободил Алешину от извинений, но карьера ее после этого сошла на нет

Судьба фигурантов дела о расправе над Дмитрием Холодовым после вердикта МОВС сложилась по-разному. Главный свидетель обвинения, ефрейтор Маркелов, преподавал до 2019 года армейский рукопашный бой в Воронеже. Но с начала 2020 года как о практикующем тренере новых записей о нем нет.

Майор Мирзаянц работал в Ассоциации ветеранов подразделений спецназа «Витязь», а после судебных процессов занимался в Подмосковье бизнесом в сфере аренды и управления нежилым имуществом.

Судьба майора Сороки, лейтенанта Барковского и замглавы охранного предприятия «Росс» Капунцева неизвестна.

К слову, любопытно, что одним из соучредителей предприятия «Росс» была жена полковника Поповских. Он сам после судов стал известен как автор учебных пособий для разведчиков и глава Союза десантников России. Поповских скончался в феврале 2018 года.

«ВЫ ДАВАЛИ УКАЗАНИЯ РАСПРАВИТЬСЯ С ХОЛОДОВЫМ?»

Мать Дмитрия Холодова Зоя Александровна, беседуя с корреспондентом «Ленты.ру» в 2021 году, говорила, что расправа с ее сыном была политической акцией, и перспективы расследования этого дела с самого начала были весьма туманными.

«Лента.ру»: Зоя Александровна, как вы считаете, у следствия был шанс доказать виновность обвиняемых?

Зоя Холодова: В случае с Дмитрием был замешан сам Грачев. Его на допрос вызывали несколько раз. И вот на судах он стоит перед всеми нами, и его спрашивают: «Верно ли, что вы на допросе говорили, что не давали указания расправиться с Холодовым?» А такого на самом деле и не было.

Ему и не нужно было давать настолько прямые указания — было достаточно сказать: «Я больше не хочу его [Холодова] видеть». Ведь он говорил такие слова: «Оторвать бы ему голову и ноги обломать». В этом он признался.

Это не отразили в протоколе?

Суд велся со страшным количеством ошибок. Он длился несколько лет, а на ознакомление со всеми протоколами нам дали несколько дней. Но и те нарушения, что мы выявили, никто не учел. И для нас все это было ужасом.

Что вы думаете об Александре Маркелове — главном свидетеле обвинения? Его показаниям можно доверять?

Да. То, что мы читали в материалах дела, и то, что мы слышали на суде, — мы этому верили. У нас не было возможности с ним пообщаться. Вообще, следствие его скрывало [в какой-то период следствие действительно прятало Маркелова на конспиративной квартире — прим. «Ленты.ру»].

А потом мы и не имели права говорить с ним.

Как получилось, что Дмитрий занялся расследованием деятельности Минобороны?

В журналистике он оказался скорее случайно. Со второго курса МИФИ его забрали в армию, в морскую пехоту, позже он окончил институт с отличием, но работы для него не нашлось. А у него была любовь к литературе.

Он сам говорил: «Я пойду либо на историю, либо литератором буду — писать книги детям».

И тут просто работа подошла — на местном радио. Там же он узнал про набор в редакцию «Московского Комсомольца».

Там было сказано, что не обязательно иметь образование журналиста, чтобы предоставить свои услуги редакции, — вот он и пошел. Из тех направлений, что были тогда доступны, он выбрал военный репортаж. Стал ездить по горячим точкам.

Дима использовал то, что он был в армии; почувствовал на своей шкуре армейскую жизнь, понимал проблемы солдат. Вот и взялся за это дело.

Критикой Минобороны он позже занялся. Много статей написал, которые солдатам помогали и офицерам.

***

В Климовске, где журналист работал на радио, есть улица Дмитрия Холодова и школа его имени, а книги с подборками его журналистских материалов до сих пор выпускаются небольшим тиражом.