Алексей Венедиктов. Обогнавший "Время" со скоростью эха

"Новые известия", 25.06.2004
Алена Аникина

Алексей Венедиктов уверен, что года через три-четыре наступит эпоха сплошного телерадиовидения

Венедиктов — человек из радиоприемника, но, как ни включишь телевизор, на экране — его разночинские кудри. Более того, складывается впечатление, что без съемок студии «Эха Москвы» не обходится ни один выпуск теленовостей. Последней каплей в закреплении за главным редактором «Эха Москвы» статуса телеперсоны стало президентство Бенедиктова в телекомпании «Эхо-ТВ». Алексей Алексеевич ярый поклонник Толкиена, и его телерадиоэпопея очень напоминает «хождение хоббита туда и обратно».

- В радиоэфире в отличие от эфира телевизионного есть своя магия, тайна. Когда не видишь человека, а только слышишь его голос, начинает работать воображение. Появление «невидимки» на телеэкране разоблачает эту тайну. Не вредит ли такая телевизионная активность вашей деятельности на радио?

- Я уже не журналист, я уже менеджер, руководитель, политический обозреватель, причем не только «радийный». Если бы я оставался исключительно радиожурналистом, наверное, меня бы этот вопрос мучил. Но я хотел бы сказать, что сегодня общая тенденция в мире — это соединение «разговорного» радио и телевидения. Возникает некое новое средство массовой информации. Мы еще этого не осознали. У радио есть такое особое свойство — интерактив, коммуникация человека с человеком. У телевидения это будет обязательно, оно движется на сближение с радио, поэтому надо сейчас, предвидя далеко в тумане эту возможность, пробовать себя и там, и там. Так что я не возражаю, когда все больше и больше наших людей — журналисты «Эха Москвы» Ксения Ларина, Андрей Черкизов, Сергей Бунтман, Матвей Ганопольский, Натэлла Болтянская появляются на телеэкране. Они пытаются совместить картинку и звук. К сожалению, могу сказать, что пока ни у кого из нас хорошо это не получается.

- Но происходит, насколько я понимаю, и обратный процесс, когда тележурналисты появляются на радио, в частности на «Эхе Москвы».

- Мы их называем — наши «телепузики». Их приход сюда достаточно забавен, потому что видно, как перестраиваются такие мэтры телевидения, как Сергей Доренко и Евгений Киселев, видно, что им просто приходится менять профессию.

- Значит, пока это все-таки разные профессии — теле- и радиожурналист?

- Разные, абсолютно разные…

- А в чем различие?

- Тележурналист, с моей точки зрения, делает основной упор на картинку. Она заменяет ему интонацию. А мы картинку показать не можем. Есть такие исследования, что эмоционально на зрителя больше воздействует то, что показывают, а не то, что говорит журналист. А на радио важно не то, что он говорит, а как он это делает. Когда во время каких-то чрезвычайных ситуаций у наших журналистов начинает срываться голос, мне приходится выводить их из эфира, потому что кошмар усиливается. Наоборот, я требую «опреснения» информации. Телевизионщику достаточно дать картинку со всеми кровавыми подробностями, как, скажем, это было в Испании во время теракта. Естественно, такое в комментариях не нуждается. А по радио этого не опишешь, поэтому мы можем пробиться к слушателю только звуком, интонацией.

- Но каким же образом может происходить сближение радио и телевидения, если, как вы сами говорите, специфика этих СМИ совершенно различна?

- Например, в Интернете. Там имеют значение и звук, и картинка, там добавляется интерактивность. Слушатель может впрямую видеть человека, задать ему вопрос и тут же получить ответ. Мы находимся в процессе телекоммуникационной революции. Уверен, что уже в течение трех-четырех лет полностью изменится понимание того, что такое радио, телевидение и Интернет с точки зрения прямого эфира.

- Не в связи ли с этой революцией вы затеяли «Эхо-ТВ»?

- Ну, затея с «Эхо-ТВ» возникла сначала как чисто политическая, потому что на рынок было выброшено, выдавлено, выкинуто огромное число журналистов, которые, на мой взгляд, стоят в первой когорте российского телевидения.
И, верный своему принципу быть шакалом и подбирать все, что плохо лежит, я, естественно, решил — они должны работать у меня. Но как? Пригласить Норкина просто вести на радио передачу — это все равно что стрелять из пушки по воробьям. Мы с самого начала поняли, что надо делать телевидение небольшое, камерное, рассчитанное на западную русскоязычную аудиторию. И вот за эти два года мы уже кое-чего добились. На конференции в Петербурге, посвященной российскому телевещанию за рубежом, было признано, что, несмотря на все усилия «ОРТ Интернешнл» и «РТР Планета», именно «Эхо-ТВ» в Америке — наиболее удачный продукт.

- Теперь у вас есть и радио, и телевидение. Они как-то взаимодействуют в свете вашей теории о революционном слиянии этих двух СМИ?

- Сейчас, когда мы уже отстроили «Эхо-ТВ» по крайней мере с точки зрения производства, стало понятно, что теперь пора использовать наш «радийный» бренд.У нас буквально на выходе новая телепередача, которую делает Сережа Бунтман. Он выбирает отрывки из разных интервью на «Эхе Москвы» за неделю, голосования наших зрителей по тем или иным вопросам и связывает все это общим комментарием. Получается программа «Мир за неделю».

- А есть ли на «Эхо-ТВ» какое-нибудь «фирменное» телевизионное блюдо?

- Матвей Ганопольский ведет там программу «Российская панорама», и делает это раз от разу все удачнее.

- А как она выглядит? Мы же «Эхо-ТВ» пока не видим.

- Во-первых, это часовая еженедельная программа, и мы собираемся ее расширять до полутора часов. Во-вторых, она интерактивна и идет в прямом эфире отсюда, из Москвы, по всему миру. Туда звонят слушатели, они присылают SМSки, голосуют. Там есть гость недели, он сидит всю программу в студии. В каждой передаче выделяются четыре основных события, гость комментирует каждое, дискутирует со зрителями со всего мира. Гость выбирается такого калибра, как Сергей Миронов или Григорий Явлинский, которых знают и там, и здесь.

- Вы президент «Эхо-ТВ». Вы как-то влияете на политику телекомпании?

- В редакционную политику я не лезу, присутствую только на еженедельном обсуждении «Российской панорамы», поскольку это узловая программа. Как я могу влиять, если до сих пор сам не вижу «Эхо-ТВ», как и большинство наших зрителей? Я предпочитаю не зацикливаться на мелочах: Матвей, ты не так сел или гость не тот. Так можно задавить любого талантливого человека. Но идеи у меня есть, я их выдвигаю, частью они отвергаются, частью принимаются.

- В чем же тогда заключаются ваши президентские функции?

- Я консультирую, когда меня спрашивают, участвую в придумке проектов и ищу под них деньги. И естественно, представляю корпорацию на разных мероприятиях.

- «Эхо Москвы», насколько мне известно, давно вышло на самоокупаемость. «Газпром» уже ничего не подкидывает?

- Нет с этой стороны — никаких вливаний. Более того, мы приносим прибыль. Мог ли я себе представить, что это будет предметом моей гордости?! Ну, рейтинг — понятно, репутация тоже, но чтобы гордиться прибылью — это для меня что-то новенькое.

- А что с «Эхо-ТВ»? Говорят, что его содержит Гусинский и это его рупор.

- Нет. Чтобы было понятно, «Эхо» -производящая компания, она создает продукт. Это «фабрика по выпечке булочек», и мы готовы эти самые «булочки» продавать кому угодно. Да, действительно, когда мы вышли на Гусинского с идеей «Эхо-ТВ», он сказал, что берет на себя операционные расходы, но мы за это передаем ему готовый продукт. Если мы хотим продать «Российскую панораму», например, самарскому телевидению — нет вопросов. К сожалению, пока с этим сложно, потому что «Эхо-ТВ» в большой степени напоминает старое НТВ — абсолютно безудержное и бесцензурное. Покупателям «на местах» это может аукнуться. И все-таки мы сейчас ведем переговоры сразу с семью региональными телекомпаниями. Они хорошо делают местные новости, а федеральные новости мы, по-моему, делаем лучше, чем центральные каналы. Скажем, в Израиле мы часто бьем по рейтингам программу «Время».

- Кто из известных журналистов работает на «Эхо-ТВ»?

- У нас работают люди, которые ушли после разгрома ТВС и не захотели вернуться на федеральные каналы. Это и Шендерович, и Слава Крискевич, и Владимир Кара-Мурза… Вот недавно пришел Сергей Доренко.

- А Евгений Киселев?

- Нет. Он на «Эхо-ТВ» не появляется и не сотрудничает с Гусинским.

- Но тем не менее Киселев частый гость на «Эхе Москвы». В вашем эфире часто появляются люди, которые при встрече друг другу и руки не пожмут.

- Это моя работа — работа менеджера. И вообще, и у «Эха Москвы», и у «Эхо-ТВ» как у юридических лиц нет и не может быть позиции по насущным вопросам современности, она должна быть только у отдельных журналистов. Говорят: вот журналист не объективен. Конечно, за это ему и деньги платят.

- Не объективен как человек?

- Нет, как комментатор. Главное, чтобы он был компетентен. Я не могу указывать Черкизову, Леонтьеву, Пархоменко, Латыниной, что им говорить. Всем хочется строить вертикаль власти, но здесь это невозможно — у нас работают люди с огромными амбициями, с огромным чувством собственного достоинства, уверенные в своей правоте. Ну что ж, поехали. Пусть будет сто правд, пусть расцветает сто цветов.

- Значит, на «Эхе» — горизонталь власти?

- Можно сказать и так. Я представляю корпорацию в соответствии с законом. Все остальное — любой политический, культурологический, спортивный комментарий — дело отдельных журналистов. Меня интересует только вопрос качества, отзывы и рейтинги.

- А как же учительское начало — взять, воспитать, построить?

- Нет. Я всегда считал, что учитель — это не воспитатель, а организатор. Я, еще работая в школе, понял, что главное организовать самоорганизацию. И тогда «машинка» работает. Я считаю, что у нас самый сильный коллектив, потому что здесь есть самоорганизация. Я абсолютно уверен, что, если я уйду, эта система останется такой же устойчивой. Раньше я не уезжал в отпуск вообще, а теперь могу спокойно пропасть даже на месяц. Машина катит. Если вдруг не катит и нужно кому-то «клизму вставить», вспоминают про меня: «Где наша „клизма“? Наша „клизма“ в Страсбурге». Звонят. Я кричу минут десять, и дальше машина опять работает как часы. Это ритуал. Я, наконец, перестал слушать эфир 24 часа в сутки, иногда включаюсь, что называется, делаю «контрольную покупку».

- Вы теперь, можно сказать, президент всего — у вас две радиостанции, телекомпания. Работа напряженная. Как расслабляетесь?

- Читаю фэнтези, в Доме книги скупаю буквально все. У меня даже в рабочем компьютере заложены сайты всех новинок. Вот сейчас жду продолжение «Битвы королей» Дж. Дж. Мартина. Если здесь не успевают что-то перевести, выписываю на французском. Это хороший отдых, хорошая зарядка для мозгов. Еще есть комиксы. В России, как выяснилось, два профессиональных собирателя комиксов — Константин Эрнст и Алексей Венедиктов. Мы с Эрнстом соревнуемся. Я, например, достану что-нибудь свеженькое и звоню ему подразнить. Эрнст спрашивает: «Когда это вышло?» Отвечаю: «Выйдет завтра, но я уже купил».Он обижается. А потом он меня цепляет. В общем, мы квиты.

- А чем увлекается Алексей Алексеевич-младший?

- Он все больше по мультикам. «Король Лев» ему очень нравится. А еще он любит Хрюна и Степана, песенку из «Красной стрелы» знает наизусть. Он мне уже помогает — записывается в джинглах-заставках для «Эха». Говорит: «Папа, поели на лаботу». Так что за судьбу корпорации я спокоен. Главным  редактором «Эха Москвы» может быть только Алексей Алексеевич Венедиктов.

- Это шутка?

- Пока да. А там посмотрим.

***

Алексей ВЕНЕДИКТОВ родился 18 декабря 1955 года. Окончил вечернее отделение исторического факультета Московского пединститута. С 1978 по 1998 год работал учителем истории в школе. Удостоен звания «Отличник народного образования России». На «Эхо Москвы» пришел в год основания радиостанции, в 1990 году. Сначала работал журналистом, затем директором службы информации. В 1998 году был избран главным редактором радиостанции. Помимо авторских и информационных передач ведет прямой эфир. Алексею Бенедиктову принадлежит 18% акций радиостанции «Эхо Москвы». С 2002 года параллельно — президент телекомпании «Эхо-ТВ». Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» it степени и медалью за активное участие в переписи населения от имени президента РФ.